Ложь, которую мы произносим

– Вы сказали, Ангус нормальный. Он опасен?

– Нет. Просто вроде как чувствительный. Жизнь не была к нему добра. Вот он. Видишь? Это твой мальчишка?

Слезы катились по моему лицу, пока я бежала к фигуре, сидевшей на скамейке рядом со стариком. Колени обоих закрывал черный спальный мешок.

– Фредди! – закричала я.

Он посмотрел на меня снизу вверх.

– Мама? – В его голосе звучало удивление.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, тяжело дыша.

Он пожал плечами, словно это глупый вопрос:

– Уже тебе говорил. Я слишком взрослый для няньки. Она велела идти в свою комнату, а мне стало скучно. Так что я вышел. А потом встретился с Ангусом.

– Тебе не положено разговаривать с незнакомцами, – прошипела я.

– Он не незнакомец. Да, Ангус? Я здороваюсь с ним каждый день по дороге из школы. Он жил здесь, когда был мальчиком. Кстати, он рассказывал мне истории о тех днях.

– Совершенно верно.

Никогда раньше не слышала, чтобы Фредди так четко выражал свои мысли. Это были самые длинные предложения, которые он произносил за… я не знаю, за сколько времени. Тогда до меня дошло. Фредди чувствовал себя чужаком. Точь-в-точь как я в его возрасте. Возможно, как и этот Ангус. Поэтому они сблизились.

– У вас смышленый мальчишка, – сказал мужчина.

– Спасибо. Но теперь нам нужно возвращаться домой. – Разговор казался неуместно вежливым.

– А Ангус может пойти с нами? – попросил Фредди. – Здесь холодно по ночам, и у него разыгрывается ревматизм.

У Тома случился бы сердечный приступ, если бы, вернувшись домой, он обнаружил на нашем диване бездомного.

– Мне очень жаль. – Я достала из кармана двадцатифунтовую банкноту, которой собиралась расплатиться с няней. – Купите утром что-нибудь на завтрак.

Ангус быстро схватил деньги.

– Та.