Ложь, которую мы произносим

22
18
20
22
24
26
28
30

– У нас в программе есть несколько очень интересных докладчиков. Ближайшим будет выступление тюремного надзирателя на пенсии, который раньше работал в Дартмуре. – Ее глаза заблестели. – Должно быть увлекательно.

Тюрьма?

Пульс снова участился. Опять вспыхнули воспоминания, пронзив болью виски.

Запах туалета. Прищуренные взгляды заключенных и офицеров. Бритвенные лезвия на полу в душе. Дерьмо в твоих ботинках.

– Нелегко одной переезжать на новое место, – сказала посетительница после того, как я почувствовала себя обязанной из вежливости пригласить ее войти. Понимала, что выгляжу немного неряшливо в своих обрезанных джинсах и с растрепанными волосами. Сара, в которую Оливия превратила меня, с прической боб и в элегантной одежде, исчезла. Как и жена Тома, с тем огромным домом и богатыми друзьями вроде Хьюго. Вот и хорошо.

Как ни странно, я не злилась на Тома за его измену. Мы никогда не подходили друг другу. На самом деле его поступок принес облегчение. Показал, что не только я вела себя плохо. Хотя это и не шло ни в какое сравнение с убийством.

– Блокки сказал, ваш сын отправился путешествовать, – произнесла Дафна, прервав мои размышления.

Я почувствовала, как по рукам пробежал холодок.

– Да, так и есть.

– Он очень привязался к вашему мальчику. Вы, должно быть, скучаете по сыну.

Я попыталась собраться с мыслями.

– Да. Но работа не дает мне загрустить.

– Я слышала, вы гончар. Это один из ваших? – Она указала на кувшин в моих руках.

– Именно.

– Возможно, вы захотели бы как-нибудь прийти и выступить с докладом.

Без шансов. Мне необходимо оставаться в тени. Не выставлять себя на всеобщее обозрение.

– Вы очень добры, – сказала я. – Но я не сильна в публичных выступлениях.

– Очень жаль. Мы здесь любим ремесла. Что ж, мне пора. Дайте знать, если я могу вам чем-то помочь.

Ее предложение напомнило мне о том, что я хотела спросить у Блокки.

– Вообще-то есть кое-что, – добавила я, провожая гостью. – Вы не знаете никого, кто продает глину?