Нина протянула майору обе книжки. Тот открыл одну и едва не присвистнул — пятьдесят пять тысяч целковых. Немалая сумма! Вторая — на сумму сорок три тысячи с копейками. То бишь с рублями. Итого — девяносто восемь тысяч с чем-то. Очень даже неплохой заработок для советского гражданина, готовящегося безбедно встретить старость. Чтобы заработать такие деньги, ему, начальнику отдела по борьбе с бандитизмом и дезертирством, надлежит проработать на своем месте без малого десять лет. При этом следовало не есть, не пить и ничего не покупать… Даже папиросы.
— Скажите, Нина… Как вас по отчеству? — поинтересовался Виталий Викторович.
— Александровна, — последовал ответ.
— Вот скажите мне, Нина Александровна, а враги у вашего мужа были? Или, может быть, какие-то недоброжелатели? — задал Щелкунов вопрос, являющийся, скорее, дежурным при опросе пострадавших. — Ведь он был человеком небедным. Я бы даже сказал — состоятельным. Многие могли ему завидовать.
— Я не знаю, — не сразу ответила молодая вдова. — Мы жили довольно замкнуто. Ни с кем особенно не общались.
— Значит, вы никак не можете помочь следствию… — констатировал Щелкунов и добавил, глядя куда-то поверх головы собеседницы: — Или, может, не хотите?
После этих слов Виталий Викторович внимательно и пытливо всмотрелся в Нину.
— Не могу, — тихо промолвила молодая женщина и опустила голову.
Где-то слаженно закричали «ура». Этажом выше раздалась звонкая музыка. Несколько человек вышли на лестничную площадку, громко разговаривая и смеясь. Запахло табачным дымом. Из открытой двери донеслось пение:
Это значило, что только что наступил новый, одна тысяча девятьсот сорок восьмой год.
Что же он сулит?
Глава 3. Вопросы без ответов
Он еще что-то спрашивал, этот настырный майор милиции. Но его слова доходили до Нины как через ватное одеяло, если им закрыться с головой: глухо и практически непонятно. Кажется, майор спросил, что побудило Модеста Вениаминовича, на ее взгляд, свести счеты с жизнью, «если это, конечно, было самоубийство», добавил он, пытливо всматриваясь в ее задумчивые глаза.
Нина ответила, что не знает, но ее ответ только насторожил дотошного милиционера.
— В случае, если гибель вашего мужа — убийство, и если вы хотите, чтобы человек или люди, совершившие это злодеяние, были найдены и наказаны по закону, в ваших интересах отвечать на наши вопросы искренне и правдиво, — снова глухо донесся до сознания Нины голос майора, и на сей раз все слова были для нее понятны.
— Вы все же полагаете, что это убийство? — тихо спросила Нина.
— Это всего лишь одна из версий, — ответил майор милиции и добавил: — Утверждать что-то категорично я не могу. Сейчас мы проводим следственные действия. Потом будет назначена судебная экспертиза. Надо дождаться результатов экспертизы, и тогда мы будем знать точно, что произошло — убийство или самоубийство.
— Вы знаете, — начала Нина, — эта нежданная смерть мужа меня совершенно выбила из колеи. Я как будто нахожусь во сне. У меня такое чувство, что вот сейчас я проснусь и все будет по-прежнему…
— К сожалению, это не сон, — заметил майор. — И по-прежнему уже никогда не будет.
— Я ведь даже подумать не могла, что… вот так… все произойдет. Что может все разрушиться в один миг! Когда я вошла в квартиру, то едва не лишилась чувств, когда… увидела его… висящим на двери в гостиной… — произнесла Нина, содрогнувшись, словно вновь переживала увиденное и смотрела сейчас не на задающего вопрос майора, а на него, своего мужа, висящего с тыльной стороны двери и с вытянутыми к полу носками… — Я пыталась вытащить его из петли, а потом поняла, что у меня не хватит на это силы.