Смерть приходит в Марлоу

– Нет. Она направилась прямо к камину. Она была расстроена.

– Что произошло потом?

– Не знаю. Мне было ее не видно. Но я слышала ее. Думаю, она щелкнула зажигалкой и закурила сигарету.

– Да, так она нам и рассказала.

– Мы давно узнали, что иногда они курили с отцом.

– Не понимаю, – сказала Бекс. – Она же была его медсестрой.

– Знаю. И она хорошо выполняла свою работу, когда только приехала. Заставляла его вести дневник питания, потреблять меньше алкоголя и пить эти ужасные смузи, сделанные, кажется, из одной только листовой капусты. И это работало. Отец сильно похудел, его диабет был под контролем. Дженни сотворила настоящее чудо, по-моему. Она хорошо на него влияла. Но чтобы держать отца в узде, требуется железная воля. Он всегда оказывал на людей плохое влияние. Убеждал их выпить лишний бокальчик вина или съесть добавку на ужин. «Жизнь нужна, чтобы жить», – говорил он каждому, кто был готов слушать. Не знаю, как это произошло, но он начал возвращаться к своим старым привычкам, и в этот раз Дженни не возражала.

– Они уже начали встречаться к тому моменту? – спросила Бекс.

– Не знаю. Если подумать, наверное, да. Когда Дженни перестала быть папиной медсестрой и стала его девушкой, она потеряла над ним контроль. А он получил контроль над ней.

– Так, значит, вы сидели в шкафу, – напомнила Сьюзи, желая вернуть разговор в прежнее русло.

– Я решила выйти и признаться в своей затее. Я взрослая женщина и не должна прятаться в шкафах. Но потом я услышала этот жуткий грохот на первом этаже. Я рискнула чуть-чуть приоткрыть дверцу и увидела, как Дженни вышла на балкон. На секунду я даже подумывала выбежать из комнаты, но испугалась и закрыла дверь – и вовремя. Как только я снова оказалась в шкафу, Дженни вернулась в комнату, пересекла ее и побежала вниз. У меня голова кружилась от адреналина, и мне понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя. Я услышала взволнованные голоса внизу и не знала, что там происходит. В конце концов я выбралась из шкафа, спустилась и только тогда узнала о случившемся. Но, думаю, именно так моя пуговица оказалась в шкафу. Я наверняка зацепилась за что-то, когда пряталась.

Розанна посмотрела на женщин. Она выглядела равнодушной и скучающей, словно в ее рассказе не было ничего необычного. Могло ли хоть что-то лишить Розанну самообладания? Очевидно, эта женщина привыкла все контролировать. Во время их первой встречи Розанна выглядела удивленной, когда Эндрю Хасселби рассказал о новом завещании. Сейчас она призналась, что ее удивление было наигранным. И Розанна была хорошей актрисой, Джудит это признавала. Так почему она должна верить хоть единому слову этой женщины?

– Вы и правда думаете, что моего отца кто-то убил? – спросила Розанна.

– Да, – ответила Джудит.

– Это вас удивляет? – спросила Бекс.

– Конечно. Мой папа был простым веселым старикашкой и душой компании. Кто мог желать ему смерти?

– Ваш отец переживал, что Тристрам собирается его убить. Вы знали об этом? – спросила Сьюзи.

Розанна рассмеялась, но не совсем добродушно.

– Это невозможно, – сказала она. – Серьезно. Тристрам всегда был избалованным. Он злился, если не получал желаемого, но никогда не навредил бы собственному отцу.

– Какие у вас с братом отношения? – спросила Бекс.