Сергей оглядел оставленные окопы и, конечно, не обнаружил ничего такого, что помогло бы ему разыскать свое подразделение. Вот задача!
Сергей вернулся на тропу и неожиданно увидел корреспондента военной газеты старшину Макарова.
— А-а, Бражников! Ты что здесь делаешь? — спросил Макаров.
Сергей объяснил.
— Пристраивайся ко мне, — предложил Макаров. — Я тоже к вашим иду. Я знаю, где они, мне в штабе полка сообщили.
Нельзя сказать, чтобы Сергей очень обрадовался встрече с Макаровым. Веселый и общительный, этот длинноногий, чем-то похожий на цаплю человек легко заводил друзей и приятелей всюду, куда забрасывала его беспокойная должность газетчика. Когда Макаров появлялся в подразделении, к нему всегда тянулись люди: одним нравились его шутки, другим — стихи, да и вообще интересно было поговорить с человеком, имя которого почти каждый день появляется в газете. Ну, был бы это еще знаменитый столичный писатель, а то ведь свой человек, ходит в такой же солдатской форме, как ты, а гляди какой талант. Все, что хочешь, умеет парень: стихи печатает, и фельетоны, и рассказы, и очерки, словом, на все руки мастер.
Таких искренних поклонников у Макарова было немало в каждом подразделении, но были и такие, как Сергей, которые находили Макарова человеком легкомысленным, а литератором поверхностным. И, кроме всего прочего, Сергей был убежден, что Макаров не совсем справедливый человек. «Ну, зачем, скажите, он написал этот стихотворный фельетон о поваре Шакире Муртазове? Может, потому, что рифма попалась удачная? Так за такое, по чести говоря, бить надо, а не хвалить. Еще хорошо, что Шакир не очень обиделся. А то бы не миновать вам, товарищ Макаров, скандала. И поделом бы! Не замахивайтесь на хороших людей, не поступайтесь правдой ради рифмы».
Так с некоторой неприязнью думал Сергей о Макарове, шагая рядом с ним по узкой горной дорожке.
— Устал я дьявольски, — пожаловался Макаров. — Пятые сутки по горам мотаюсь. Мне, правда, еще вчера разрешили вернуться в редакцию. Но я решил сперва ваших ребят повидать, хочу написать о них.
— А я как раз относил материал о наших отличниках в световую газету, — сказал Сергей и подумал о газетчике с невольным уважением: «А он, видать, работяга... Дело свое любит».
— Это ничего. У световой газеты свой масштаб, у нашей — свой. И, кроме того, мне это не только для газеты. Я, видишь ли, Бражников, книгу хочу написать о рядовых нашей армии, ну, вот собираю материал, делаю записи, зарисовки с натуры. И мне, понимаешь, все сейчас интересно. Все боюсь что-нибудь пропустить важное, что-нибудь значительное не заметить. Вот и мотаюсь по округу как угорелый, с одного края на другой. — Макаров вздохнул о чем-то своем и как-то очень славно, доверчиво улыбнулся Сергею. — Хочешь, я тебе одну зарисовку прочитаю? Вчера сделал. Мне интересно знать твое мнение.
— Пожалуйста, — вполне искренне сказал Сергей.
— Давай присядем, — предложил Макаров, и Сергей заметил, что газетчик по-настоящему волнуется.
Они сели на замшелый камень, Макаров достал из сумки толстую тетрадь в крепком книжном переплете и, явно смущаясь и робея, чем очень расположил к себе Бражникова, сказал:
— Я знаю, ты не очень одобряешь мою писанину, но это, по-моему, должно тебе понравиться. Вот слушай:
«Ранним утром взбираемся на одну из горных вершин. Ее высота что-то около двух тысяч метров. Мне кажется, что я уже забыл, как выглядит ясное небо. Ни одного просвета в облаках. Они тут повсюду: и над нами, и под нами, и вокруг нас. Кажется, такое называют многоярусной облачностью. А по-моему, это больше похоже на гигантский слоеный пирог, начиненный скалами, деревьями, глыбами пористого выветренного камня, а сейчас, как мы предполагаем, и людьми и машинами.
Так оно и есть. Огибаем щербатый выступ мокрой скалы и видим под деревьями бронетранспортер, а чуть поодаль — людей. Увидев нас, они поднялись, статные, все как на подбор, молодцы в маскировочных костюмах, в крылатых плащ-накидках. Красивые ребята! На таких всегда заглядываются девушки.
Познакомились. Оказалось — это разведчики. Молодой офицер разъяснил нам обстановку: разведчики, как им и положено, движутся впереди своей части, основные силы которой должны вот-вот подойти. Отсюда будет нанесен удар по перевалу — это близко, километра два, не больше, — там сейчас оборона «противника».
— Наши, конечно, овладеют перевалом, — уверенно сказал офицер, — а мы пойдем дальше — вести разведку отходящего «противника». Ну, а сейчас отдыхаем.
Я решил воспользоваться этим недолгим отдыхом разведчиков для более близкого знакомства с ними. Рядом со мной сидел на пне рослый солдат с мужественным, бронзовым от загара лицом. Он еще раньше представился нам — рядовой Владимир Федосеев. Оружие свое — ручной пулемет — Федосеев бережно прикрыл от дождя полой плащ-накидки.