— Блэк-Эрроу-Фоллз, слышите меня?
И вновь лишь треск и помехи.
— Донован? Вы на месте, констебль? Меня слышно?
Треск внезапно стих, как будто кто-то нажал кнопку ответа. Гейб напрягся в ожидании, его палец замер над клавишей. Но ответом была лишь странная тишина. Как будто кто-то просто слушал.
В его груди шевельнулась тревога.
— Констебль, — повторил он. — Вы в порядке? Вы меня слышите?
Ответа не последовало.
Он тихо выругался.
— Может, ты еще не в зоне действия ретранслятора, — предположила Сильвер, наблюдая за ним.
— Похоже на то, — ответил он, сжимая крепче поводья. Он был в пределах досягаемости, он в этом даже не сомневался, но его не отпускало жутковатое ощущение, что его вызов был принят и выслушан, но оставлен без ответа.
Инстинктивно он приблизился к Сильвер и поехал с ней рядом. Вскоре тропа расширилась, и их взору предстали холмистые долины. И пусть в лунном свете сами они и являлись сидячими мишенями, зато могли видеть на многие мили вокруг. Собаки Сильвер были настороже. Они вприпрыжку бежали по тропе: две впереди всадников, одна сзади. Их светлая шерсть призрачно белела на фоне ночной тьмы.
Ее ирония не ускользнула от него. Он, полицейский, полагался на проводника и ее собак, чтобы те предупредили его об опасности, которую он принес с собой в их поселок.
— Что это за порода? — спросил он, пытаясь стряхнуть мрачное настроение.
— Метисы. Как я. — Она взглянула на него. — На треть волк, на треть хаски, еще на треть карельская медвежья собака.
— Просто удивительно, какую выдержку они проявили с этой медведицей!
— Я доверяю им свою жизнь. А они доверяют мне.
Гейб не сомневался — за нее эти псы разорвут кого угодно.
— Карельская… это порода из северной Финляндии?
Она кивнула.
— Тот же регион, откуда родом мой отец. Сейчас Карелия лежит по обе стороны границы Финляндии и России. Это были крестьянские собаки. Собаки охотников. Мой отец захватил с собой пару, когда приехал сюда, — пояснила она. — Он называл карельскую собаку частью дикой природы.