— Ох, папа, да ведь тысячи людей ранены и сотни убиты. И я чувствую, что это моя вина.
— Не глупи, милая. Ты-то тут при чем? Социал-демократы и Христианская социальная партия уже столько лет на ножах. Рано или поздно Хаймвер с Шуцбундом должны были перейти от словесных перепалок к настоящему кровопролитию.
— Мне кажется, я поднесла спичку к этому костру, папа, — тихо проговорила я, глядя в пол. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом.
Нахмурив брови, он спросил:
— О чем ты, Хеди?
Я рассказала о подслушанном разговоре по поводу Шуцбунда и о реакции Фрица.
— Я думаю, после того, как канцлер Дольфус запретил Шуцбунд, Христианская социальная партия ожидала каких-то признаков сопротивления со стороны социал-демократов, чтобы под этим предлогом их уничтожить. Этот разговор, который я подслушала, — о том, что Шуцбунд собирает оружие и войска в Линце, вопреки указу Дольфуса о запрете группировки, — дал им подходящий повод. Таким образом, с благословения канцлера Дольфуса, Хаймвер с Фрицем и Эрнстом за компанию двинулся в Линц, разгромил отель «Шифф» и тем самым начал гражданскую войну. И до меня дошли слухи, что теперь, когда они победили, демократическая конституция Австрии будет отменена. Папа, это же значит, что теперь Австрия станет авторитарным режимом не только на практике, но и официально.
Папа поморщился от боли и сел.
— Хеди, ты не можешь винить себя за это. Если бы ты не подбросила дров в этот костер, это сделал бы кто-то другой. По всему видно, Дольфус и его люди только искали повода. Да и вообще, в повседневной жизни австрийцев это вряд ли что-то существенно изменит. Эта страна уже давно превратилась в диктатуру.
— Это еще не все, папа. Ты хотел, чтобы я вышла замуж за Фрица, чтобы он, с его влиянием и связями, защитил меня от антисемитизма нацистов, если канцлер Гитлер прорвется к власти в Австрии. Но ненависть к евреям идет не только извне.
— Что ты хочешь этим сказать? — Папа сдвинул брови — теперь уже не только от боли, но и от недоумения.
Вид у него был такой удрученный, что я не решилась сказать ему правду. Сколько еще бед он в состоянии вынести? Переживет ли он известие о том, что человек, на которого он возлагал надежды как на защитника своей дочери, действует заодно с нацистами? Я сдержалась.
— Ничего особенного, папа. Меня просто выбила из колеи вся эта стрельба и кровь. Вот и все.
Глаза отца сверкнули твердым стальным блеском — такой взгляд я обычно видела у него, когда он говорил о своей работе в банке. Он сказал:
— Не лги мне, Хеди. Мы всегда были честны друг с другом, и я надеюсь, что это не изменится. Тем более, когда дело касается таких важных вещей.
Я вздохнула. Тяжело было делиться с ним такими вестями.
— Я слышала, как коллеги Фрица говорили ужасные вещи, и это открыло мне неприятную правду. Люди из Христианской социальной партии — люди Фрица — тоже антисемиты.
Глава шестнадцатая
ebooksa