— Фиг бы я вообще уснула, если бы мы не бухали и не все такое. Я даже подумала, что я становлюсь чувствительнее после того, как меня чуть не убили. Психолог предупреждал, что первое время тяжело переносить, когда стреляешь в живых людей и видишь, как они падают. После этого нужна моральная поддержка.
Уинстон встал и обнял ее.
— Ты хорошо спал, когда убил в первый раз? — спросила Ингрид.
— Я не спал. Я провел ночь, блуждая по подземельям. Еще пару раз чуть не умер. Сам не заметил, как простудился. Успел выпить, закусить, смело поговорить с боссом мафии. Потом выпал из жизни на двое суток. Открыл глаза уже в палате.
— А второй раз? Легче?
— Перед тем, как пострелять по людям во второй раз, я две ночи не мог нормально спать, потому что рыбацкая шхуна далеко не крейсер, и ее качает на волнах как консервную банку. Поэтому я выключился, как только понял, что мне ничего не угрожает. А в третий раз мы с тобой уснули в обнимку. Моральная поддержка, как у вас говорят.
Ингрид улыбнулась и поцеловала его.
— Эй, ты не спишь! — краем глаза она заметила, что Колоб шевельнулся, — Ррррота, паааадъёоооом!
Позавтракали бутербродами с чаем и занялись делами. Костя учил Уинстона бить чечетку, Колоб набивал ленты и магазины, Студент осваивал купленную у цыган профессиональную кассетную камеру с инвентарным номером Ленфильма. Его пару тысяч рублей наличными Боря с Костей незаметно выцыганили то на одно, то на другое. Ингрид с музыкантами репетировала песню. Через пару часов она поинтересовалась, ей петь вот это вот в парадной форме или в купленной для ограбления музея «одежде попроще». Или попросить у кого-нибудь цветастую юбку. Все схватились за головы.
Ингрид рассмеялась и попросила комнату с зеркалом, иголку, нитку и булавок.
За три часа до выезда состоялась генеральная репетиция, а перед ней «Модельный дом Нильсен» представил новый костюм «шарлатанки».
— Если это завтра попадет на экраны, то послезавтра это будет новая мода, — сказал Боря.
— Это должно попасть на экраны, — сказал Костя.
Остальные мужчины молча кивнули, не отводя глаз.
Бабский черный платок с унылым узлом под подбородком превратился в пиратскую косынку с узлом на затылке.
Дурацкий черный жакет по-гусарски держался на одном рукаве и шнурке. Даже и не поймешь, что там за куртка на самом деле. Под жакетом грудь обтягивала тонкая «как форменная, но неуставная» белая рубашка, не застегнутая, а завязанная, открывающая и декольте, и живот над поясом юбки. Из-под рубашки просвечивал черный кружевной бюстгальтер «минус сто к защите от изнасилования».
Дурацкая черная юбка, бесхитростно подтянутая кверху и зафиксированная четырьмя пуговицами, выглядела пышной, а подол доходил примерно до середины бедра.
Черные чулки заканчивались чуть выше колена. Открытая полоска нежной кожи шириной в ладонь между чулками и юбкой выглядела вызывающе и возбуждающе.
И ботиночки на скромном каблуке. Эти ноги не нуждались в визуальном удлинении.
Кроме французского белья, в костюмерной ГРУ Ингрид получила компактный набор отличной косметики. Брови ей еще позавчера профессионально покрасили по русской моде в черный. Ресницы она наклеила накладные. Сделала подводку, наложила тени. Если русские женщины волосы осветляли, то брови и ресницы затемняли. Можно было встретить на улице обесцвеченную до белого блондинку с черными бровями.