Дочковедение для пап

Сердитый папа, который не был сердитым, хотя и сердился

Карли было 15 лет, и выглядела она ужасно. Хотя я и не врач, мне было очевидно, что она слишком мало весит для своего возраста и имеет болезненный вид. Как правило, я не работаю с пищевыми нарушениями. Причина в том, что это, как правило, долгосрочная задача, которую лучше решать многофункциональной командой в специализированном учреждении. Однако я соглашаюсь работать с семьями, если они находятся «в режиме ожидания», то есть записаны на прием к специалисту, но только при условии, что имеется медицинская поддержка.

Из истории болезни Карли я знал, что у нее уже какое-то время были проблемы. Ее первый визит к специалисту по пищевым нарушениям состоялся, когда ей было тринадцать, и в данный момент она ожидала очереди на прием уже в третий раз. По словам ее лечащего врача, она пока что находилась не на самом краю пропасти, но была к нему достаточно близко, чтобы испугаться.

Она жила с отцом, и он, по его собственному признанию, постоянно боролся со сложностями, связанными с ее питанием. Вообще-то мне показалось, что он в принципе боролся практически со всем в своей жизни, и проблемы дочери были просто еще одним пунктом в списке.

– Я уже не знаю, что мне делать! – воскликнул он.

Это было очевидно. Но я заметил кое-что еще. Он говорил так, словно очень сердился, и при звуках его голоса Карли, казалось, еще больше впадала в отчаяние.

– Почему вы так сердитесь? – спросил я.

– Сержусь? – переспросил он сердитым тоном. – Я вовсе не сержусь!

– Голос у вас сердитый.

– Правда? Ну, я ничего такого не хотел.

Я не особенно в это поверил. Мне показалось, что, невзирая на его заявление, он именно хотел казаться сердитым. Я подумал, что в любом случае это может сильно сбивать с толку его дочь, которая сейчас, судя по ее виду, отчаянно нуждалась в ясном понимании происходящего.

– Вы говорите, что не сердитесь, но мне ваш тон до сих пор кажется сердитым.

Он нахмурился:

– Тем не менее я не сержусь.

– Честно говоря, мне кажется, что сейчас вы очень даже сердитесь, только теперь вы сердитесь в основном на меня за то, что я сказал, что вы постоянно сердиты.

– Последний… раз… повторяю, – произнес он, отчетливо выговаривая каждое слово. – Я… не… сержусь!

Я не спустил бы ему этого с рук, даже если бы ставки были значительно ниже, но сейчас, когда на кону стояла жизнь его дочери, мне уж и подавно было нельзя отступать.

– Послушайте, Том, я вовсе не пытаюсь вас поддеть. Право же, не пытаюсь. Но мне действительно кажется, что вы сердитесь, просто по какой-то причине не желаете этого признавать, даже несмотря на то, что это более чем очевидно для всех остальных в этой комнате. Причина, по которой я к вам прицепился, в том, что, как мне кажется, одна из вещей, которые мешают Карли нормально жить, – это то, что в вашей семье имеется масса противоречащих друг другу подавленных эмоций, а также огромное несоответствие между словами и поведением. Детей все это может сбивать с толку и вызывать у них тревожные реакции. Думаю, вы согласитесь со мной, что вашей дочери сейчас меньше всего нужно расшифровывать то, что вы на самом деле пытаетесь ей сказать.

Несколько мгновений он смотрел на меня.

– Может, и так.