Счастливчики

— Нет, конечно, нет. Откуда такие мысли, — сказал офицер.

— Аргентинскому правительству известны обстоятельства, при которых осуществляется наше плавание? — продолжал Лопес, в душе смеясь над собственным вопросом.

— Ну, так сказать, окончательные переговоры проводились в самый последний момент, а техническая сторона дела находится исключительно в нашей компетенции. «Маджента Стар», — добавил он со сдержанной гордостью, — традиционно славится прекрасным обслуживанием пассажиров.

Медрано знал, что сейчас диалог закрутится на месте, наступая на собственный хвост.

— Как зовут капитана? — спросил он.

— Смит, — сказал офицер. — Капитан Смит.

— Как меня, — сказал Лопес, и Рауль с Медрано засмеялись. Офицер понял, что его разоблачили, и нахмурился.

— Раньше его звали Ловатт, — сказал Рауль. — Да, вот еще: можно послать телеграмму в Буэнос-Айрес?

Офицер подумал, прежде чем ответить. Беда в том, что беспроволочная связь на «Малькольме» не принимает обычных сообщений. Вот если у них будет стоянка в Пунта-Аренас, то почтовая связь… Он закончил фразу таким образом, что создалось ощущение: к тому моменту Раулю уже не будет нужды никому ничего телеграфировать.

— Временные затруднения, — добавил офицер, жестом как бы предлагая им проникнуться пониманием к этим затруднениям.

— Послушайте, — сказал Лопес, которому это с каждой минутой становилось все противнее. — Мы, здесь присутствующие, не имеем ни малейшего желания испортить себе плавание. Но для меня лично совершенно неприемлемы методы, которыми пользуется ваш капитан или кто он там есть. Почему не говорят причин, по которым нас заперли — вот именно, и не делайте оскорбленного лица, — заперли на носовой палубе?

— И еще одно, — сказал Лусио. — Куда нас повезут из Пунта-Аренас? Пунта-Аренас — очень странный маршрут.

— О, в Японию. Прекрасное плавание через Тихий океан.

— Мамочки родные, в Японию! — остолбенел Мохнатый. — Значит, мы не попадем на Копакабану?

— Обсудим маршрут позднее, — сказал Рауль. — Я хочу знать, почему мы не можем выйти на корму, почему я должен, как крыса, искать лазейки и наталкиваться на ваших матросов, которые меня не пускают.

— Сеньоры, сеньоры… — Офицер оглядывался по сторонам, словно ища, кто окажется в стороне от назревающего бунта. — Поймите и нас…

— Ответьте, в конце концов: какова причина? — резко сказал Медрано.

После паузы, во время которой слышно было, как кто-то в баре уронил чайную ложку, острые плечи офицера дернулись кверху, выражая безнадежность.

— Ну что ж, сеньоры, я бы предпочел не говорить вам этого, коль скоро вы совершаете честно выигранное приятное плавание. И еще можно… Ну хорошо, ладно. Так вот, причина очень простая: двое из судовой команды больны тифом.

Первым отреагировал Медрано и в такой резкой и холодной форме, что все удивились. Но успел он сказать офицеру лишь, что прошли времена кровопускания и запудривания мозгов, как тот поднял кверху руки, изображая крайнюю скуку и усталость.