— У него, видать, все наши приказы тут собраны, — сказал Ринго.
Лошадей солдаты привязали к изгороди, а сами вошли в загон и вместе с Джоби и Эбом Сноупсом оттеснили в угол всех мулов — старых сорок с лишним и новых девятнадцать. А мулы еще пробуют вырваться из угла, но главное у них не в этом. Главное у них старанье в том, чтоб непременно повернуться к лейтенанту тем бедром, где у них большой паленый след от клейма «США», которое сводили бабушка и Ринго.
— Вы мне, конечно, скажете, что у мулов эти шрамы — от левой постромки потертости, — говорит лейтенант. — Вместо постромок вы употребляли, значит, старую ленту от ленточной пилы? Я скорей согласен полгода драться с утра до ночи со всей бригадой Форреста, чем охранять такой же срок имущество Соединенных Штатов от беззащитных дам-южанок с детьми и негритятами. Беззащитных! — проорал он едко. — Беззащитных! Да сам Бог не спас бы Север, если бы Дэвис и Ли[36] догадались сформировать бригаду вторжения из бабушек и негритят-сироток! — орал он, потрясая бумагами перед бабушкой.
В загоне волновались мулы, сталпливаясь и кидаясь в стороны, и Эб Сноупс махал на них руками то и дело. Лейтенант наконец откричался: даже бумагами перестал трясти.
— Послушайте, — сказал он. — Нам дан приказ сниматься. Я, наверно, последний федеральный солдат буду, мозолящий вам глаза. И я не трону вас — приказано не трогать. Только отберу это украденное имущество. Но теперь вот что скажите мне — как противник противнику или, если хотите даже, как мужчина мужчине. Я по этим липовым бумагам знаю, сколько вы у нас голов брали, и по записям знаю, сколько партий нам сбыли; знаю и то, сколько мы за них платили. Но вот скажите, сколько мулов вы всучивали нам не по разу, а по два, три, четыре?
— Не знаю, — сказала бабушка.
— Так, — сказал лейтенант. Он не сорвался на крик; глядя на бабушку и отдуваясь, он заговорил яростно-терпеливо, точно обращался к идиоту или индейцу: — Послушайте. Я знаю, вы не обязаны мне говорить, и знаю, что не могу вас заставить. Я из чистого уважения хочу знать. Да нет, из чистой зависти. Скажите же мне.
— Я не знаю, — повторила бабушка.
— Не знаете, — произнес лейтенант. — То есть вы… Понятно, — сказал он тихо. — Вы в самом деле не знаете. Вам некогда было считать; слишком заняты были стрижкой бара…
Мы стоим. Бабушка даже не смотрит на него; смотрим Ринго и я. Он сложил приказы, писанные Ринго, и аккуратно положил себе в карман. Сказал по-прежнему негромко, как бы устало:
— Ладно, ребята. Сгуртуйте их и выгоняйте.
— Проход за четверть мили отсюда, — сказал солдат.
— Разберите тут звено, — сказал лейтенант.
Они стали раскидывать изгородь, над которой мы с Джоби трудились два месяца. Лейтенант достал из кармана блокнот, отошел к изгороди, упер блокнот в жердину и вынул карандаш. Оглянулся на бабушку, сказал все так же негромко:
— Звать вас, как я понял, Роза Миллард?
— Да, — сказала бабушка.
Лейтенант заполнил листок, вырвал его из блокнота и вернулся к бабушке. Он по-прежнему говорил тихо, словно в комнате у больного.
— Нам приказано платить за порчу всякой собственности в ходе эвакуации, — сказал он. — Вот расписка на десять долларов для предъявления в Мемфис, в хозчасть. За порчу изгороди. — Он не отдал еще ей расписку; стоит и смотрит на бабушку. — Обещайте мне… Да нет, будь оно проклято. Знать бы хоть, в чем ваша вера, что у вас есть свя… — Он опять выругался — негромко и безадресно. — Послушайте. Я не прошу вас обещать, про обещание я не завожу и речи. По человек я семейный, бедный; бабушки у меня нет. И если месяца через четыре в бухгалтерии там объявится расписка на тысячу долларов на имя миссис Розы Миллард, то платить придется мне. Вы поняли?
— Да, — сказала бабушка. — Можете не тревожиться.
И они поехали прочь. Мы с бабушкой, Ринго и Джоби стоим, смотрим, как они гонят мулов вверх по косогору; вот уж они скрылись из виду. О Сноупсе мы и забыли; но он вдруг заговорил:
ebooksa