Они глядели друг на друга, она всматривалась в него, как будто не она, но восковое лицо той, что лежала внизу, отражалось в его зрачках — всклокоченные грязно-белые волосы, жестокие, беспощадные глаза, — а ее собственное отображение стерлось, и это была не просто слепота, но нечто предопределенное, неизбежное, роковое.
— Да, — сказала она. И, достав откуда-то шелковый лоскуток, стала осторожно промокать глаза, даже сейчас инстинктивно боясь смазать краску с ресниц. — Она нас одолела. И с постели не встает, а нас одолела. — Эми повернулась, прошла в чулан и в сумку, которую оттуда вынесла, стала складывать флаконы с тумбочки, потом открыла комод. — Все сегодня не смогу забрать. Придется…
Он тоже двигался по комнате — взял из бумажника, лежавшего на комоде, там, где стояла пустая рамка без фотографии, деньги, вернулся и сунул их ей в руки.
— Кажется, здесь немного. Но до завтра тебе не понадобятся.
— Да, — сказала она. — Завтра пришлешь остальные мои вещи.
— Да, — сказал он. Она мяла купюры в руке; на него она не смотрела. Он не знал, куда она смотрит, знал только, что не на деньги. — Кошелек-то у тебя есть?
— Да, — сказала она. Но все еще складывала и мяла деньги, по-прежнему не глядя на них, видно, и не понимала, что у нее в руках, словно бы они не имели цены, и она взяла их случайно от нечего делать. — Да, — повторяла она. — Одолела нас. Лежит там и не поднимается с кровати, пока ногами вперед не вынесут, и все-таки одолела нас обоих. Этой брошью. — Эми заплакала. Плачем негромким, как ее слова. — Мой ребенок, — проговорила она. — Мой маленький.
Он не сказал ей «не плачь». Он просто ждал, пока она снова утрет глаза, а она вдруг ожила, встрепенулась, взглянула на него, улыбнулась, и лицо ее, тщательно накрашенное для вечера, было все в дорожках от слез, но дышало мирной, успокоенной усталостью.
— Ну ладно, — сказала она. — Уже поздно.
Она наклонилась, но он, опередив ее, взял сумку; они спустились вместе; стекло над дверью миссис Бойд светилось.
— Жаль, нет нашей машины, — сказал он.
— Да. Я потеряла ключи в клубе. Но я позвонила в гараж. Утром машину доставят сюда.
Они задержались в передней, пока он вызывал такси. Потом ждали, время от времени обмениваясь тихими фразами.
— Ты лучше сразу ложись.
— Да, я устала. Натанцевалась.
— А музыка была хорошая?
— Да. Впрочем, не знаю. Наверное, хорошая. Когда танцуешь, обычно не замечаешь музыки.
Подъехало такси. Они вышли из дому, он в пижаме и в халате; земля была промерзшая, твердая, как железо, небо жесткое, ледяное. Он помог ей сесть в машину.
— Теперь беги обратно в дом, — сказала она. — Ты даже пальто не накинул.
— Да. Вещи я привезу утром.
ebooksa