– Юджин.
– Ладно, ладно. Видимо, твое эмоциональное развитие не столь велико, как я думал, – Юджин встал, но перед уходом наклонился к сестре и поцеловал ее в лоб. – Если я смогу набраться смелости, чтобы прийти к психотерапевту и сказать… – Он шумно выдохнул и встряхнул головой. – Черт, как же тяжело! Если я смогу сказать психотерапевту: «Привет, меня зовут Юджин, и мне нужно снова как-то слепить вместе осколки разбитого разума, потому что меня часто посещают суицидальные мысли», тогда тебе хватит смелости простить его. Идет?
– Я подумаю над этим.
– Все, кого мы впускаем в свою жизнь, могут причинить нам боль. Иногда они так и поступают, иногда – нет, но это не является отражением нас самих или нашей силы. Любить того, кто делает тебе больно, не значит быть слабым.
– А вот оставаться с тем, кто делает тебе больно, – да.
– Господи! Скажи это жертве домашнего насилия. Скажи, что она трусиха, раз не может сбежать.
– Тут другой случай, и ты это знаешь.
– Я все понял. Ты считаешь маму слабой, потому что все эти годы она оставалась.
– Да.
– Считаешь, что она должна была бросить папу, как поступила с первым мужем.
– Да.
– Иногда мы проявляем храбрость, убегая, а иногда – оставаясь. И очень важно понимать разницу. Важно, наверное, для нас двоих.
Эстер никогда не задумывалась над этим.
– Значит, ты все-таки поговоришь с кем-нибудь? – спросила она.
– Только при одном условии.
– Я не могу вновь впустить его в свою жизнь. Пока нет. Я еще не готова.
– Я не стану заставлять тебя мириться с каким-то парнем против воли. Иначе что это за хреновая братская любовь? Ты всегда для меня на первом месте.
– Тогда что за условие?
– Ты пойдешь со мной.
– На сеанс психотерапии? Юджин, я же совершенно…