– Это Миллвиль. Ты еще и не местный? Сирота? Каторжник? Беглец?
Я молча разглядывал улицу.
– Миллвиль, – словно попробовал я слово на вкус, – А Амбертон рядом?
– Не знаю, зачем я с тобой говорю. На моем месте любая приличная леди давно бы вызвала полисмена…
– Амбертон далеко? – перебил я жужжание.
– Какая наглость! Но я отвечу. Никакого Амбертона на много миль вокруг нет! Иначе я бы знала!
– Ты уверена?
– Конечно! Ведь я бы точно запомнила город с таким же именем, как у меня!
Я обернулся. Муха стояла, задрав нос, и не выпускала из костлявых рук подсвечник.
– Тебя зовут Амбертон? – удивленно спросил я. – Похоже, твои родители те еще шутники.
Я еще раз глянул в окно и наконец-то увидел то, чего ждал: прохожих. Сердце упало в пятки. Я кинулся к шкафу, распахнул его, но там были лишь плечики с одеждой, полки с тряпками и коробки – наверное, со шляпками. Я испустил протяжный стон, словно раненый зверь, и попытался все равно протиснуться между платьями и панталонами Ширли Темпл. Вдруг тут, как у Льюиса? Опа – и в Нарнии! Или как у другого Льюиса: опа – и в норе белого кролика! Любой «опа» мне подходил, главное – чтобы вернул домой.
Не успел я даже убрать вторую ногу с ковра, как жар опалил затылок, и искры посыпались из глаз.
Что-то тяжелое опустилось на мою голову, и мир распался на осколки. В последний момент я уяснил, что не следует игнорировать подсвечник в руке женщины. Даже если она – надоедливая жужжащая муха. Особенно если она надоедливая жужжащая муха…
Сначала пришла боль, затем звук, и лишь после я разлепил глаза и увидел перед собой ненавистное острое личико с двумя косичками, похожими на крысиные хвостики.
– Очнулся, мистер вор?
– Тебя не существует, – промямлил я.
– А вот это совсем не вежливо! Не стоит притворяться безумным. Я тебе не верю!
Девчонка оттопырила указательный палец и погрозила мне.
– Какой сегодня год? – скрипя зубами от раздражения и боли, прошипел я.
– Тот же, что и вчера, – не унималась мелкая поганка.