Я даже не пошевелился. Взглянул на бумагу, и перевёл холодный взгляд на Иванова и произнес:
— Мне кажется, вы забыли самое главное.
Иванов непонимающе посмотрел на меня, и я тяжело вздохнул, будто готовясь объяснить неразумному ребенку правила поведения за столом.
— Вы забыли принести официальные извинения за попытку обвинения невиновного. Этим вы оскорбили дворянина. Дмитрий, я жду.
Лицо жандарма аж почернело от злобы. Его коробил мой высокомерный тон и то, что я мог себе позволить говорить с ним именно так. Но парень смог быстро взять себя в руки:
— Приношу вам официальные извинения за доставленные неудобства, Павел Филиппович. Нашим долгом было проверить все теории.
Призрак в углу кабинета аплодировал мне черными как смоль руками, который выставил из тьмы.
Я снисходительно улыбнулся, кивнул и взял пропуск:
— Извинения приняты. До свидания, мастер Иванов. Хотя я очень надеюсь, что вы не станете больше искать причин для встречи со мной.
Разговоры с седыми людьми
Фома уже ждал меня на парковке возле отдела. Заметив, что я вышел на крыльцо, он довольно улыбнулся.
— Отпустили, вашество? — уточнил парень, распахивая передо мной дверь.
— А ты сомневался? — усмехнулся я и сел на переднее сиденье «Империала».
— Ну, мало ли как оно могло пойти, — пожал плечами слуга. Закрыл дверь, обошел машину и сел за руль. — Слава Искупителю, все обошлось.
Он завел двигатель и покосился на меня:
— Куда едем, вашество?
— Домой, — скомандовал я.
Парень кивнул, и машина выехала с территории, разминувшись с черной «Волгой». И в боковое зеркало я заметил, как авто остановилось у крыльца, из него вышел высокий, худой человек в строгом черном костюме. Он поднялся по ступеням, потянул на себя ручку входной двери и вошел в отдел.
— Лютовал жандарм? — уточнил Фома, и я отвлекся от зеркала, потеряв интерес к черной машине и тощему типу. И ответил:
— Пытался. Жандарм хитёр, хоть и молод. И если бы не Любовь Федоровна и разбитый фонарь — я бы даже купился. Трюк с параллельным допросом — старый как мир. Но действенный.