Чехов. Книга 2,

22
18
20
22
24
26
28
30

В столовой нас ждал длинный стол с канделябрами и ряды стульев с высокими спинками. Я закатил глаза, надеясь, что бабуля этого не заметит.

— Ты отвык от приличного дома, — бросила Софья, снимая меховую накидку.

Она осталась в тесном платье чернильного цвета с вырезом, который открывал плечи. Тотчас в комнате появился слуга в черном камзоле. Он споро отодвинул стул, помогая хозяйке усесться во главе стола.

— Что у нас на ужин, любезный? — спросила бабушка.

— Суп с курицей, пирог с белой рыбой, суфле из малины и морс, — произнес он механическим голосом.

Женщина поморщилась, словно ей не особо понравилось меню, но потом махнула рукой.

— Подавай.

Я хмыкнул, наблюдая, как слуга с непроницаемым лицом кивает и уходит.

— И чем тебя потчует твой помощник? Боюсь представить, что он может готовить такими-то лапами.

— Брось, ты ведь не станешь мыслить так стереотипно, — я подпер кулаком подбородок. — Готовит Фома просто, но вкусно. Но сейчас мы ищем кухарку и как только определимся…

— Мы? — женщина подняла изящную бровь.

— Я, — мягко поправился я, чем успокоил бабушку. — Дом тоже не так убог, как ты себе вообразила. И хозяйка там неплохая.

— Мертвые не владеют, — жестко поправила меня Софья и тут же улыбнулась, — Тебе еще учиться и учиться, милый. Добрый ты. И в этом моя беда. Я не воспитала в тебе нужных для аристократа качеств.

— И я благодарен тебе за это, — совершенно искренне признался я. — Мне не хотелось бы стать холодным и жестоким, как некоторые мои знакомцы из высшего света.

— Знаешь, самое забавное, что от некромантов ждут именно таких качеств. Но мы с тобой вышли другими.

В этот момент внесли блюда и стало не до разговоров. Я не мог не признать, что приготовлено было вкусно. И ел я как в детстве — с удовольствием.

— А куда делся твой предыдущий слуга? — уточнил я, наблюдая, как человек довольно ловко уносит опустевшие тарелки.

— Ты не узнал Жака? — удивилась бабушка. — Жак, поздоровайся с Павлом Филипповичем.

Их тела парня вынырнул призрак, который махнул мне рукой и тотчас вернулся в обмякшего слугу.

— Что это значит? — удивился я.