— Вряд ли.
Джоре Каджас было всего пятнадцать. Она уже сидела на препарате «С» и жила в Бриа, в районе трущоб, на верхнем этаже полуразвалившегося холодного домишки. Единственным источником ее дохода являлась стипендия штата Калифорния, которую она в свое время выиграла. Но на занятиях Джору никто не видел уже полгода.
— Если что, дайте мне знать. Мы привлечем ее родителей.
— Хорошо.
— Боже мой, как же быстро они катятся под гору!.. Была вчера тут одна — выглядит на все пятьдесят. Седые волосы клочьями, выпавшие зубы, глаза ввалились, тело иссохшее… Мы спросили, сколько ей лет, — говорит, девятнадцать. Проверили — точно. «Знаешь, на кого ты похожа? Посмотри в зеркало». Она посмотрела в зеркало и заплакала. Я спросил, давно ли она ширяется.
— Год, — предположил Фред.
— Четыре месяца.
— На улицах сейчас продают такую дрянь… — Фред постарался отогнать образ девятнадцатилетней девчонки с выпавшими волосами. — Смешивают черт знает с чем.
— А рассказать, как она села на препарат? Ее братья, оба толкачи, вошли к ней как-то ночью, заломили руки, сделали укол и изнасиловали. Вдвоем. Так сказать, ввели в новую жизнь.
— Где они сейчас?
— Отбывают по полгода за хранение. У девчонки еще и триппер; она даже не знала, так что и лечить теперь трудно. А братишек это только насмешило.
— Милые ребятки.
— А вот это вас проймет наверняка. Слыхали, в фэрфилдском госпитале есть три младенца, которым надо каждый день вкалывать дозу героина. Они такие маленькие, что не смогли бы пережить ломку. Сестра попробовала…
— Меня проняло, — механическим голосом перебил Фред. — Вполне достаточно, благодарю.
Хэнк продолжал:
— Когда представишь себе новорожденного наркомана…
— Достаточно, спасибо, — повторило расплывчатое пятно по имени Фред.
— Как, по-вашему, наказывать мать, которая прикармливает младенца героином, чтобы он не орал?
— Иногда мне хочется сойти с ума. Но я разучился.
— Это утраченное искусство, — вздохнул Хэнк. — Возможно, со временем выпустят инструкцию.