– …в санатории можно было бы, не привлекая внимания, собрать огромное количество психео…
– …поглощающие психео модули…
– …Полукрылые…
Мерные безэмоциональные фразы Воронина постепенно слились в ровный гул. Артем задумался и отвлекся, а потом внезапно осознал, что за спиной воцарилась тишина. Он обернулся через плечо и увидел, как Афанасий Петрович сосредоточенно барабанит пальцами по спинке кресла, у которого стоял все это время. Затем он выключил свой диктофон и убрал его обратно в карман пиджака. Судя по всему, допрос был окончен.
Воронин снова уронил голову в ладони и немного раскачивался. Было заметно, что воздействие Песни истины не прошло для него бесследно. Его пальцы дрожали, волосы слиплись от пота, да и самого его заметно потряхивало, словно в ознобе. Все остальные в конференц-зале, казалось, затаили дыхание и боялись лишний раз пошевелиться. Наконец седовласый старейшина повернулся к коллегам, и они обменялись долгими взглядами с толстяком в синей рубашке:
– Николай, будь любезен, проводи Глеба в его кабинет. Ему сейчас нужно отдохнуть и прийти в себя. Не каждый день тебя дурманят Песнью истины, да еще и такой… – он пошевелил пальцами в воздухе, подбирая формулировку.
– …забористой, – закончил за него Полукрылый, ухмыльнувшись. Он встал, подошел к Воронину и, приобняв его за плечи, потянул к выходу. – Проводить и?..
Он вопросительно поднял брови, и Афанасий Петрович кивнул.
– Ты все верно понял, Николай. Пусть поспит. Нам нужно будет многое обсудить, прежде чем принимать решения.
Когда Глеба Александровича увели, в помещении словно стало легче дышать. Плечи присутствующих расслабились, старейшины начали приходить в себя и негромко обсуждать произошедшее. Афанасий Петрович молча подошел к окну, встал рядом с Артемом и потянул вторую створку на себя, впуская свежий воздух. Сзади тихо подкралась Элла. Она дотронулась до плеча Титова и прошептала:
– Ты как?
– Вроде нормально. А ты? – просипел он в ответ.
Постояв немного, Артем набрался смелости и повернулся к Афанасию Петровичу.
– Можно… – хрипло начал он, но закашлялся. Затем попытался еще раз: – Можно спросить кое-что?
– Я и не надеялся, что обойдется без вопросов, – саркастически заметил старейшина, не поворачиваясь. – С вашей-то м-м-м… ну назовем это любознательностью.
Он явно издевался, но Артему было плевать на подначки. Во всяком случае, сейчас были дела поважнее.
– Как вы поняли, что он станет отвечать правду?
– Я давно живу на этом свете, – сухо произнес Полукрылый. – В наши края, конечно, давненько не залетали южноамериканские Кетцали, молодой человек, но я не настолько выжил из ума, чтобы не узнать Песнь истины.
– Кетцаль? – осторожно переспросил Титов, впервые произнося название своей птицы, словно пробуя на вкус.
– Он самый, а ты не знал? – старейшина с любопытством покосился на него. – Ну да, действительно, откуда бы. Вряд ли такую экзотику часто упоминают на уроках. Кетцали – молчаливые птицы, но если запоют, то их Песнь точно ни с чем другим не перепутать. А еще они очень вольнолюбивы, и я сейчас не только про Полукрылых, но и про настоящих кетцалей. Во времена конкистадоров жители стран Южной Америки верили, что грудь и брюхо этой птицы окрашены кровью павших борцов за независимость. Это легенда, конечно, но кстати очень соответствует твоему неугасимому желанию выяснить правду и добиться справедливости.