Я ехал один на сереньком, видавшем виды «Москвиче». Лето было в разгаре, и я боялся, что за Уралом встретят меня выжженная трава, тучи горько-соленой пыли и нестерпимый зной. Но как раз перед моим приездом обильные дожди досыта напоили степь, и все кругом радовало глаз по-весеннему свежей зеленью.
Наезженная грунтовая дорога, плотная и гладкая, как ремень, мягко ложилась под колеса. День кончался. Длинная тень, обгоняя машину, бежала впереди. В небе кое-где кружили хищные птицы. Суслики, стоявшие на часах, заслышав мотор, с тревожным свистом бросились в густую траву.
Вдруг впереди у дороги я заметил что-то вроде высокой буквы «Т». Вспомнилась война. В те годы мне много приходилось плутать по задонским и приднепровским просторам, и такие вот знаки, поставленные чьей-то доброй рукой на степных перекрестках, не раз помогали мне выбирать верную дорогу.
«Но здесь-то, — подумал я, — не из чего выбирать: дорога одна…»
И чем ближе подъезжал я к знаку, тем больше разбирало меня любопытство: какую же новость сообщит мне этот скромный степной маячок?
Новость оказалась не из приятных: на суковатой доске, кое-как прибитой к кривому столбику, расплывшимися буквами было выведено:
«Мост на ремонте. Объезд 40 км».
«Сорок километров туда, сорок обратно. Это лишний бензин, лишнее время… Нехорошо…» — подумал я. Но спорить все равно было не с кем, и я покорно свернул туда, куда показывала стрелка.
Так я проехал часа полтора. Совсем стемнело. Одна за другой зажигались звезды. Казалось, конца не будет этой дороге. Вдруг вместе с прохладным ветерком донесся откуда-то чуть различимый горький запах костра.
Стало веселее на душе. Я прибавил газ и почти сразу увидел внизу, впереди, слабенький огонек. Осторожно съехав по крутому спуску, я затормозил у самой воды и выключил мотор.
В наступившей тишине стало слышно, как шепчутся о чем-то высокие камыши. Широкий паром, приткнувшийся к берегу, казался спящим морским чудовищем. Под бочок, словно детеныши, прижались к нему две лодки. В неровном свете костра шалаш, сложенный из камыша, был похож на огромную задремавшую птицу. Лунная дорожка, золотым мостиком перекинувшись через речку, манила на тот берег.
Неожиданно появился откуда-то хозяин степной переправы.
Поскрипывая деревянной ногой, он вышел из темноты и закурил, чиркнув спичкой. Я успел разглядеть изрытое глубокими морщинами, обросшее седой щетиной лицо, жилистую шею, огромные мозолистые руки.
— Здорово, дед! Переправиться можно? — спросил я, не выходя из машины.
— Почему нельзя? Можно, сынок, — ответил он, улыбнувшись беззубым ртом. — Только я бы не посоветовал. Лучше оказии подожди. Дороги здесь не асфальт, а конь-то твой не больно надежный.
— Оно так, — согласился я, — да ведь что поделаешь, спешу.
— Это я понимаю, что спешишь. У нас теперь все спешат. Да спешить-то, однако, тоже нужно с умом, верно говорю: отдохни, ухи похлебаешь, а подъедет кто, вместе и тронетесь. Давай распрягай коня. — И старик опять улыбнулся так приветливо, что я, больше не раздумывая, вышел из машины.
Над костром в самом деле висел чугунный котел с ухой. Старик подал мне чистый солдатский котелок, подал ложку.
— Хлеб-то есть? — спросил он, когда я принялся за наваристую уху.
— Да я так, без хлеба…
ebooksa