Как говорится, мавр сделал своё дело, мавр может идти дальше, делать другие дела. Беседуя с Фарахом, я так и не пришёл ни к какому решению. Слишком всё неоднозначно было. Да, сейчас Фарах мне больше мешал, чем помогал. Но и рубить с плеча я пока не собирался. Впрочем, как вскоре выяснилось, о судьбе моей лаборатории задумался не я один, имелись и другие заинтересованные лица.
Мистер Джеймс — один из двух джентльменов, что однажды приятно проводили время в Каире — был крайне раздосадован ходом своего дела. Он приехал в Эфиопию с определённой миссией, но она полностью провалилась. Вследствие этого от хорошего расположения духа у вышеозначенного мистера не осталось и следа. Не успел Джеймс добраться до Аддис-Абебы, как там началась целая череда переворотов.
«Надо было сразу ехать в столицу, — досадовал он на себя. — А не надеяться на всяких там…». Пришлось признать: ему помешали обстоятельства, а ведь он так тщательно воплощал в жизнь задуманное, определяя путь, по которому доставляли весьма интересные вещи. В связи с этим он вспомнил давний разговор.
Джеймс оторвался от этих воспоминаний, переключаясь на насущные дела. Суть порученного ему дела состояла в том, что в Кувейте наладили выпуск очень сильных лекарств. И, как оказалось впоследствии, они или ингредиенты к ним доставлялись конкретно из Эфиопии. Это, конечно же, было очень странно. Насколько всем всегда было известно, ничего в Африке отродясь не производили: ни лекарств, ни эликсиров. А если производили, то занимались подобным белые, а не чёрные. Здесь же речь шла вроде бы о неграх. Или они выступали только в роли посредников? Но почему тогда ни одна известная фирма ни в ЮАР, ни во всей остальной Африке не созналась в сотрудничестве с Кувейтом? В научном мире царит полнейшее недоумение: созданные по неизвестной рецептуре, эти средства оказывают поистине ошеломляющий эффект!
При этом, ни в одном научном журнале ничего нет. Никаких открытий, откровений, статей. С девятнадцатого века в Англии существует специальная служба, основное назначение которой состоит в отслеживании всех статей в научных журналах, повествующих обо всех маломальских открытиях, наработках или разработках. Потом, зачастую задним числом, эти чужие изобретения присваиваются и патентуются.
Не масштабные, над которыми длительное время бьются огромные коллективы специалистов, нет. Именно небольшие или узконаправленные. Это позволяет потом хорошо сэкономить на исследованиях и быстро внедрять полученные ноу-хау в жизнь. Намного раньше, чем в других странах.
Но, сколько бы Джеймс ни искал, он не смог найти никакой информации о выпускаемых в Кувейте лекарствах. Выводы напрашивались самые прямые: узнали об этих препаратах слишком поздно, когда они уже появились и успешно распространились среди узкого круга лиц.
Ну, как поздно? Массовыми лекарства ещё не стали, их поток можно ещё успеть перехватить и взять над ним контроль. Монополисты — они и в Африке монополисты! Жаль, в Кувейте ему удалось узнать очень мало: никто из сотрудников предприятия не стремился поделиться с ним информацией ни добровольно, ни за немалые деньги. С чем была связана такая несвойственная обычной фабрике секретность, Джеймс не знал, но всё было наглухо закрыто.
Впрочем, он работал не один. И утечка информации в Кувейте всё же произошла. В приватной беседе его агенты рассказали о чудодейственных свойствах некоторых лекарств, что привозил им некий эфиоп. И это единственная достоверная информация, которая оказалась в его распоряжении. Все документы по контракту оказались строго засекречены, а о рецептуре лекарственных средств знали считанные единицы.
Хотя нет, ему сообщили имя этого негра: аль-Шафи. Весьма говорящее прозвище. А также то, что самые сильные лекарства фабрика в Кувейте не производила. Выпускаемые там препараты являлись продуктом вторичной переработки. Всё исходное сырьё производилось в Эфиопии, где и находилась основная лаборатория и одна-единственная фабрика. Фамилию владельца лаборатории и фабрики узнать ему, к сожалению, так и не удалось. Зато было имя: Фарах. Он то ли араб, то ли сомалиец, то ли эритреец… Точной информации на этот счёт не имелось, а Фарахов в Африке как…
Лаборатория вроде бы находилась в Аддис-Абебе. А вот где расположена фабрика, никто так толком и не сказал. Предположительно где-то в глубине Африки. Чему он, Джеймс, совсем не удивился. Тот, кто составил такую схему, дураком явно не был! Даже лаборатория находилась «off the beaten track», то есть вдали от избитых дорог. Что уж говорить о фабрике? Разумеется, её построили там, куда белому человеку добраться очень трудно, а выжить почти невозможно.
Единственная возможность узнать — это найти тех людей, что её строили. Отправив соответствующие запросы в разные страны, Джеймс терпеливо ждал результаты, но на многое не рассчитывал. Скорее всего, ничего конкретного эти запросы не дадут. Расскажут, что строили в какой-то местности, о которой не имеют ни малейшего понятия. А если и имеют, то добраться туда очень нелегко, если вообще это будет иметь хоть какой-то смысл.
Африка всегда была загадкой. И разум белых буквально закипал, пытаясь понять местное население. А порой эта африканская пресловутая загадочность граничила с откровенным издевательством. Вот как сейчас: перечёркивая все его изыскания, в столице Эфиопии шли непрерывные бои! Найти кого-то в этом хаосе просто невозможно, да и небезопасно.
Поэтому Джеймс позвонил в Кувейт, где ему ответили, что последняя партия лекарств (в том числе и пара искомых флаконов) пришла месяц назад. Деньги за них перевели, и больше пока ничего не получали, так как все связи с поставщиком оборвались.
Ну, тут как раз всё понятно: все дороги перекрыты, свободная торговля невозможна. А у него личный приказ от мастера! От чьего имени действует тот, ему и вовсе знать не положено, можно лишь догадываться. Достаточно того, что лекарства оказались очень востребованы, и одно из них даже будто бы справлялось с лечением иммунодефицита. Джеймс и сам бы от такого не отказался, да и все его коллеги тоже.