Скорин откинул полу пиджака и показал Щепкину край папки. Капитан увидел угол верхнего листа и штамп. У него перехватило горло.
– Откуда это? Где ты…
– Кинджиро, – усмехнулся Скорин. – У него был портфель. Я вытащил его, японца то есть. А потом посмотрел, что в портфеле. Вот и нашел.
Офицеры уставились на Скорина как на привидение с мешком золота за плечами. А тот смотрел на них, держа на губах улыбку. Он, наконец, разгадал их. Правда, разгадка не особо радовала.
– Давай. – Щепкин как можно спокойнее протянул руку к художнику. – Возможно, это важные документы. Мы уже нашли одни, передали японцам. Эти тоже передадим.
Скорин неспешно вытащил папку из пиджака, подержал ее и сунул в руку капитана.
– Передайте. А то, может быть, я?
Капитан не ответил, взял папку, подбросил ее на руке, посмотрел на застывшего на месте Белкина, улыбнулся. Потом хлопнул художника по плечу и наигранно веселым голосом произнес:
– А давайте-ка в ресторан. Отметим спасение! А?
– Пе… переодеться бы, – поперхнулся от волнения Гоглидзе. Он старательно отводил взгляд от папки, но глаза сами возвращались к ней.
– Тогда сперва к себе. А потом в ресторан. Гриша, скажи нашим, – повернулся капитан к Белкину.
Тот вышел из ступора, окатил художника слегка ошалелым взглядом, послушно кивнул и пошел дальше.
Щепкин, чувствуя непреодолимое желание броситься бегом в свое купе, с трудом удержал себя, посмотрел на Скорина и протянул ему руку.
– Спасибо тебе, Григорий…
– Павлович, – подсказал Скорин, с вызовом глядя на Щепкина.
– Спасибо тебе, Григорий Павлович.
Щепкин почувствовал, как дрогнула рука художника, но не придал этому значения. Сейчас для него важно было одно – проверить содержимое папки, чтобы больше не терзать себя догадками – то или не то. Остальное пока не важно. Совсем не важно.
Стопка документов лежала в углу на столе, накрытая тяжелой ладонью Щепкина. Капитан постучал по бумаге пальцем и цокнул языком.
– Фальшивка.
– Что фальшивка? – отреагировал Гоглидзе.