Лагранж. Так поступить с верным и преданным возлюбленным?
Ковьель. Да, сударь, уж и отмочили наши возлюбленные штучку!
Лагранж. Укажи мне, Ковьель, хоть кого-нибудь на свете, кто любил бы ее так нежно и пылко.
Ковьель. Никого, сударь, указать не могу.
Лагранж. Я не видел ее два дня, и эти два дня показались мне ужасными столетиями. Наконец счастливый случай сталкивает меня с нею на улице, я бросаюсь к ней, на моем лице было написано... Что было написано на моем лице, Ковьель?
Ковьель. Радость и страсть были написаны на вашем лице, сударь, будь я проклят.
Лагранж. И что ж? Изменница отвращает от меня взор и проходит мимо меня так, как будто видит меня впервые в жизни. Что, Ковьель?
Ковьель. Ничего, сударь, то же самое проделала со мной и Николь.
Лагранж. И это после тех слез, которые я столько раз проливал у ее коленей.
Ковьель. Что, сударь, слезы? Сколько ведер воды я ей перетаскал из колодца!
Лагранж. Какие ведра? Что ты?
Ковьель. Я говорю про Николь, сударь.
Лагранж. Сколько раз я горел в огне моей страсти!
Ковьель. Сколько раз я жарился на кухне, поворачивая за нее вертел.
Лагранж. Какая кухня? Ах да, ты про Николь говоришь.
Ковьель. Точно так, сударь.
Лагранж. Нет меры моему негодованию!
Ковьель. Какая уж тут мера.
Лагранж. Брани ее, Ковьель! Рисуй мне ее в дурном виде, чтобы я скорее забыл ее.
Ковьель. С удовольствием, сударь. Глазки у нее маленькие, сударь.