А защитник пел:
— Я утверждаю, что, во-первых, этих 950 р. 23 к. вовсе не существует; во-вторых, доказываю, что мой подзащитный Бинтов их не брал; а в-третьих, что он их в целости вернул!
— «...принимая во внимание, — мрачно говорил судья и покачивал головой по адресу Бинтова, — считать условным».
В ТПО:
— К чертям этого Бинтова, назначим Персика.
Персик стоял и, прижимая шапку к животу, говорил последнее слово:
— Я больше никогда не буду, граждане судьи...
За Персиком сел Шумихин, за Шумихиным — Козлодоев.
В ТПО сидели и говорили:
— Довольно. Назначить ударную тройку в составе 15 товарищей для расследования, что это за такой пакостный ларек! Кого ни посадишь, через два месяца — нарсуд! Так продолжаться не может. На кого ни посмотришь — светлая личность, хороший честный гражданин, а как сядет за прилавок, моментально мордой в грязь. Ударная тройка, поезжай!
Ударная тройка села и поехала.
Результаты расследования нам еще неизвестны.
«Гудок». 9 января 1925 г.
Круглая печать
На ст. Валдай рабочий службы пути остался без продуктов, потому что в вагоне-лавке не выдали продуктов без круглой печати. А пока жена рабочего искала печать, лавка уехала.
Вагон-лавка приехала на некую станцию.
Жена рабочего службы пути Ферапонта Родионова, законная Секлетея, явилась в лавку с заверенной на пять рублей книжкой.
Приказчик порхал как бабочка, вешал, мерил, сыпал, резал, заворачивал, упаковывал. Отвесив, отмерив, отсыпав, отрезав, завернув и упаковав, взял книжку Секлетеи, поглядел в нее, распаковал, развернул, обратно ссыпал и сказал:
— Не могу-с!