Вторым засыпался член коллегии защитников Ламца-Дрицер, вернувшийся в дачном поезде из подмосковной станции Гнилые Корешки и избравший кратчайший путь через линию.
— Это вопиющее нарушение! — кричал заступник, конвоируемый Антиповым воинством, — я подам заявление в малый Совнарком, а если не поможет, то в большой!
— Хучь в громадный, — пыхтели храбрецы, — Совнарком разбойникам не потатчик.
— Я разбойник?! — вспыхивал и угасал Дрицер, как свеча.
— Ладно, бывают алистократы с портфелями карманы вырезают...
...Третьей — теща начальника станции с лукошком.
— Отцы родные! Сыночки! Куда ж вы меня тащите?!
...И четвертой — целая артель временных рабочих полностью. С лопатами, с кирками и твердыми краюхами черного хлеба. Артельный староста, похожий на патриарха, стоял на коленях, ослепленный блеском оружия Антиповой гвардии, и бормотал:
— Берите, братцы, все. Лопаты и рубашки. Скидайте штаны, только отпустите христианские душеньки на покаяние.
Неизвестно, чем бы кончились Антиповы подвиги, если бы всевидящее начальство не прислало ему телеграмму:
«Антипу.
Антип! Ты поставлен, чтобы злоумышленников ловить, но ежели их нету, благодари судьбу и сам их не выдумывай!
Наш идеал именно в том и заключается, чтобы злоумышленников не было. Стыдись, Антип! Любящее тебя начальство».
Получил Антип телеграмму, заплакал и подвиги прекратил. Отчего и наступила на белорусской территории тишь и гладь.
«Гудок». 18 июня 1924 г.
Приключение покойника
— Кашляните, — сказал врач 6-го участка М.-К.-В. ж. д.
Больной исполнил эту нехитрую просьбу.
— Не в глаза, дядя! Вы мне все глаза заплевали. Дыхайте.
ebooksa