— А, не до чаю мне, — забубнил Опишков, надевая штаны, — масса ждеть, чтоб ей ни дна ни покрышки... Мне эта масса вот где сидит (тут Опишков похлопал себя по шее). Какого лешего этой массе... — Голос Опишкова напоминал отдаленный гром или телегу на плотине... — Масса... У меня времени нету. Делать им нечего...
Опишков застегнул разрез.
— Придешь-то скоро? — спросила супруга.
— Чичас, — отозвался Опишков, стуча сапогами по крыльцу, — я там прохлаждаться не буду... с этой массой...
И скрылся.
В зале, вместившем массу транспортников 3-го околотка 1 участка, при появлении тов. Опишкова пролетело дуновение и шепот:
— Пришел... Пришел... Пе-Де... глянь...
Председатель собрания встал навстречу Опишкову и нежно улыбнулся.
— Очень приятно, — сказал он.
— Бур... бур... бур... — загромыхал в ответ опишковский бас. — Чего?
— Как чего? — почтительно отозвался председатель. — Доклад ваш... Хе-хе.
— Да-клад? — изумился Опишков. — Кому доклад?
— Как кому? Им, — и председатель махнул в сторону потной массы, громоздящейся в рядах.
— Вр... пора... гу... гу... — зашевелилась и высморкалась масса.
Кислое выражение разлилось по всему лицу Опишкова и даже на куртку сползло.
— Ничего не пойму, — сказал он, кривя рот, — зачем это доклад? Гм... Я доклады делаю ежедневно Пе-Че, а чего еще этим?..
Председатель густо покраснел, а масса зашевелилась. В задних рядах поднялись головы...
— Нет уж, вы, пожалуйста, — забормотал председатель, — Пе-Че само собой, а это, извините за выражение, само собой, потрудитесь...
— Гур... Гур... — забурчал Опишков и сел на стул. — Ну, ладно.
В зале сморкнулись в последний раз.