Том 4. Белая гвардия. Роман, пьесы.

Поздравляю тебя, Лена ясная, раз и навсегда. Забудь обо всем. И вообще — ваше здоровье! (Пьет.)

Николка (трогает струны гитары, поет).

Скажи мне, кудесник, любимец богов, Что сбудется в жизни со мною? И скоро ль на радость соседей-врагов Могильной засыплюсь землею? Так громче, музыка, играй победу, Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!

Мышлаевский (поет).

Так за Совет Народных Комиссаров...

Все, кроме Студзинского, подхватывают:

«Мы грянем громкое “Ура! Ура! Ура!”»

Студзинский. Ну, это черт знает что!.. Как вам не стыдно!

Николка (запевает).

Из темного леса навстречу ему Идет вдохновенный кудесник...

Лариосик. Замечательно!.. Огни... елочка...

Мышлаевский. Ларион! Скажи нам речь!

Николка. Правильно, речь!..

Лариосик. Я, господа, право, не умею! И, кроме того, я очень застенчив.

Мышлаевский. Ларион говорит речь!

Лариосик. Что ж, если обществу угодно, я скажу. Только прошу извинить: ведь я не готовился. Господа! Мы встретились в самое трудное и страшное время, и все мы пережили очень, очень много... и я в том числе. Я пережил жизненную драму... И мой утлый корабль долго трепало по волнам гражданской войны...

Мышлаевский. Как хорошо про корабль...

Лариосик. Да, корабль... Пока его не прибило в эту гавань с кремовыми шторами, к людям, которые мне так понравились... Впрочем, и у них я застал драму... Ну не стоит говорить о печалях. Время повернулось. Вот сгинул Петлюра... Все живы... Да... Мы все снова вместе... И даже больше того: вот Елена Васильевна, она тоже пережила очень и очень много и заслуживает счастья, потому что она замечательная женщина. И мне хочется сказать ей словами писателя: «Мы отдохнем, мы отдохнем...»

Далекие пушечные удары.

Мышлаевский. Так-с!.. Отдохнули!.. Пять... шесть... Девять!..

Елена. Неужто бой опять?

Шервинский. Нет. Это салют!

Мышлаевский. Совершенно верно: шестидюймовая батарея салютует.

За сценой издалека, все приближаясь, оркестр играет «Интернационал».