Пор. Мышлаевский сделал попытку воспитать ребенка в крещенский сочельник 1919 года. Он хороший семьянин,
— Мышлаевскому эта надпись не понравилась. Он нахмурился, как облако, пожевал губами.
— Ты что-то много последнее время острить стал.
Николка густо раскраснелся.
— Если, Витенька, тебе не нравится, я сотру. Ты обиделся?
— Нет, не обиделся, а просто интересуюсь, чего это ты распрыгался так. Что-то больно весел. Манжетки выставил... на жениха похож.
Николка расцвел малиновым огнем, и глаза его утонули в озере смущения.
— На Мало-Провальную слишком часто ходишь, — продолжал Мышлаевский добивать противника шестидюймовыми снарядами, — это, впрочем, хорошо. Рыцарем нужно быть, поддерживай турбинские традиции.
— Не понимаю, Витенька, про что ты говоришь, — забормотал Николка, — на какую такую Провальную?..
— Вот такую самую... Иди встречай.
Звонок протрещал в передней высоко и в сердце Николки. В гостиной оборвалась на клавишах фриска из 2-й рапсодии под пальцами Елены.
— Очень рада. Очень. Позвольте же вас познакомить. Все белогвардейцы.
— У вас так нагадно, я не знала. Пгамо смутишься...
— Что вы. Не обращайте внимания. Только свои. Смокинги — это они принципиально. По поводу Петлюры.
— Социальной революции, — вставил Мышлаевский.
Ирина Най, вся в черном и траурном, худая, блекла рядом с пышной Еленой, отливающей золотом, и в елочных огнях казалась креповой свечой. Николка без толку мыкался где-то сзади представляющихся. Ему казалось, что руки и ноги у него привинчены неудобно и неудачно и некуда их пристроить. Воротничок резал шею. Он был в студенческом, еще на Карасе не было смокинга, а визитка и полосатые брюки, благодаря которым плотный Карась был похож на удачливого подрядчика. И Шервинский был не в смокинге. Но зато Шервинский один мог затмить всех в смокингах. Шервинский во фраке. Но зато уже фрак. Будьте благонадежны. Во-первых, правая сторона пластрона у него гофрирована, с вашего разрешения, как бумажная оборка на окороке, в полулунии жилета вставлено что-то сверкающее шелковыми красками, похожее на звездный флаг величественных Соединенных Штатов. Запонки бриллиантовые, каждая — карат. Значит, ½ карата. Брюки заутюжены и вздернуты, так что видны ажурные чулки. И, наконец, туфли открытые с черными бантами. Будьте покойны. Через месяц будет дебютировать в Оперном, невзирая на этого мужлана с его оравой. Демона будет петь. Re...la... fa...re! Экм... Чем он хорош... Че-е-е-ем.
Голос действительно поразительный.
— Как же, я слышала. Мне говогили пго вас. Это вы пели на гетманском вечеге в купеческом.
— Он самый.
— Пожалуйста, спойте. Очень пгошу. Демона.