Голубков. Умоляю вас допросить нас.
Хлудов (Тихому). Взять обоих, допросить, допросить!
Тихий. Заберу в Севастополь! Сейчас уезжаю.
Гаджубаев берет Серафиму под руку.
Голубков. Вы же интеллигентные люди!
Серафима (кладя голову на плечо Голубкову, бормочет). Вот один человек нашелся, в дороге. Ну что ж...
Серафиму и Голубкова увлекают.
Ах, Крапилин, красноречивый человек. Что же ты-то не заступишься? И ты отречешься?
Серафиму и Голубкова увлекают бесследно.
Крапилин (встав перед Хлудовым). Точно так! Как в книгах написано — шакал! Только одними удавками войны не выиграешь! За что ты, мировой зверь, порезал солдат на Перекопе? Попался тебе, впрочем, один человек, женщина, пожалела удавленных! Но мимо тебя не проскочишь, не проскочишь, нет. Сейчас ты человека — цап! В мешок! Стервятиной питаешься?
Штабные (облегченно). А-а!..
Голован (беспокойно). Позвольте убрать каналью, ваше превосходительство.
Хлудов. Нет. В его речи проскальзывают здравые мысли насчет войны. Поговори, солдат, поговори!
Голос недоволен: «Не понимаю этой сцены, не понимаю командующего фронтом». Хлудов голосу.
Кто заговорил со мною без приглашения?
Молчание.
Тихий (тихо). Доску.
Появляется широкая белая доска, и Тихий на ней что-то рисует углем.
Хлудов. Солдат, как твоя фамилия?
Крапилин (заносясь в гибельные выси). Да что фамилие? Фамилие у меня известное. Крапилин-вестовой! А ты пропадешь, шакал, пропадешь, оголтелый зверь, в канаве, вот только подожди здесь на своей табуретке Буденного! (Улыбаясь.) Да нет, убегишь, убегишь в Константинополь. Храбер ты только женщин вешать да слесарей!