Том 5. Багровый остров. Пьесы, повесть, черновые варианты романа «Мастер и Маргарита» 1928–1931 гг.

Идут... идут!! Куда? Где-то обидели доллар!

За сценой летит веселый марш и глупые солнечные голоса поют: «Hallelujah, hallelujah...» Корзухин подходит к окну, кричит.

Вив ла Франс! (Голубкову.) Сегодня открывают памятник неизвестному солдату! Один солдат! Погиб, защищая божественный доллар. И слышите, как в Париже военные трубы кричат ему: «Аллилуйя!» Он погиб, и за это вечно на его могиле будет пылать гранит неугасимым огнем. Доллар! (Утихая.) Итак, господин Голубков, я думаю, что вы сами перестанете настаивать на том, чтобы я вручил неизвестному оборванному молодому человеку, [да еще рассказывающему явно сомнительные вещи], целую тысячу долларов! Вы поняли меня?

Голубков. Да, я понял. Мы погибнем за границей. Но я думаю, господин Корзухин, что вы самый омерзительный, самый бездушный человек, которого я когда-либо видел. Вы получите возмездие! Оно не за горами. Оно идет!

Звонок.

Антуан (входит). Женераль-майор Чарнота.

Корзухин. Гм. Русский день. Проси!

Чарнота (входит. Он в черкеске, но без серебряного пояса и в кальсонах лимонного цвета. На лице выражение человека, которому нечего терять. Развязен). Здорово, Парамоша!

Корзухин. Мы с вами встречались?

Чарнота. Ну вот вопрос! Встречались? Да ты что, Парамон, грезишь? А Севастополь?

Корзухин. Очень приятно... А мы с вами пили брудершафт?

Чарнота. Черт его знает, не припомню. Да раз встречались, так уж, наверно, пили.

Корзухин. Прости, пожалуйста... мне кажется, что вы в кальсонах?

Чарнота. А почему тебя это удивляет? Я ведь не женщина, коей этот вид одежды не присвоен.

Корзухин. Вы... Ты, генерал, так и по Парижу шли? По улицам...

Чарнота. Нет! По улице шел в штанах, а потом их в подъезде снял! Что за дурацкий вопрос?

Корзухин. Пардон, пардон...

Чарнота (тихо Голубкову). Дал?

Голубков. Нет! И не проси, пожалуйста. Пойдем отсюда.

Чарнота. Куда же мы теперь пойдем? (Корзухину.) Что же ты, спишь или что? Твои соотечественники, которые за тебя же боролись с большевиками [перед тобою], а ты отказываешь им в пустяковой сумме? Да ты понимаешь, что там в Константинополе Серафима?