Том 5. Багровый остров. Пьесы, повесть, черновые варианты романа «Мастер и Маргарита» 1928–1931 гг.

Аметистов. Фракционные трения. Несогласен со многим. Я старый массовик со стажем. С прошлого года в партии. И как глянул кругом, вижу — нет, не выходит. Я и говорю Михаил Ивановичу...

Аллилуя. Калинину?

Аметистов. Ему! Прямо в глаза. Я старый боевик, мне нечего терять, кроме цепей. Я одно время на Кавказе громадную роль играл. И говорю, нет, говорю, Михаил Иванович, это не дело. Уклонились мы — раз. Утратили чистоту линии — два. Потеряли заветы... Я, говорит, так, говорит, так я тебя, говорит, в двадцать четыре часа, говорит, поверну лицом к деревне. Горячий старик!

Обольянинов (дико изумлен). Он гениален, клянусь.

Зоя. Ах мерзавец, ах мерзавец! (Вслух.) Довольно политики. Итак, товарищ Аллилуя, с завтрашнего дня я разворачиваю дело.

Аллилуя. Ну что ж, в добрый час. Таперича я спокоен.

Аметистов. Итак, мы начинаем! За успех показательной школы и за здоровье ее заведующей, товарища Зои Денисовны Пельц. Ура!

Пьют пиво.

А теперь здоровье нашего уважаемого председателя домкома и сочувствующего Анисима Зотиковича... Да. Я говорю, Зотиковича... (Зое.) Как бишь его фамилия?

Зоя (тихо). Аллилуя.

Аметистов. Вот я и хотел сказать: Аллилуя, Аллилуя, Ал-ли-луя! И пожелать ему...

Радостные мальчишки во дворе громадного дома запели:

«Многая лета! Многая лета!»

Вот именно — многая лета! Многая лета!

Манюшка появилась в дверях. За ней Херувим.

Аллилуя. Это что ж за китаец?

Херувим. Я присел договаривать.

Зоя. Потом. Да это новый работник моей мастерской. (Аллилуе.) Будет гладить юбки в мастерской.

Аллилуя. Ага.

Аметистов (вручает Херувиму стакан пива). Кричи — многая лета тов. Аллилуя! Манюшка, племянница, что стоишь, как китайская стена? Ура!

Обольянинов (раздавлен). Это выдающийся человек.