— Молодой мальчишка, говорят?
— Не стар, — сказал Толмай, — двадцать три года.
— А говорят — девятнадцать?..
— Двадцать три года три месяца, — сказал Толмай.
— Вы замечательный человек, Толмай.
— Благодарю вас, прокуратор, — сказал Толмай.
— Он где живет?
— Забыл я, прокуратор, надо справиться.
— Стоит ли, — ласково сказал Пилат. — Вы просто напрягите память.
Толмай напряг свою память, это выразилось в том, что он поднял глаза к набухшему тенту и сказал:
— В Золотом переулке в девятом номере.
— Говорят, хорошего поведения юноша?
— Чистый юноша.
— Это хорошо. Стало быть, за ним никаких преступлений нет?
— Нет, прокуратор, нету, — раздельно ответил Толмай.
— Так... Дело, знаете ли, в том, что его судьба меня беспокоит.
— Так-с, — сказал Толмай.
— Говорят, ему Каиафа денег дал?
— Тридцать (денариев).
— Тридцать?