— Кстати, некоторые главы из вашего евангелия я бы напечатал в моем «Богоборце», — сказал Владимир Миронович, — правда, при условии некоторых исправлений.
— Сотрудничать у вас я счел бы счастьем, — вежливо молвил неизвестный, — но ведь вдруг будет другой редактор. Черт знает, кого назначат. Какого-нибудь кретина или несимпатичного какого-нибудь...
— Говорите вы все какими-то подчеркнутыми загадками, — с некоторой досадой заметил Берлиоз, — впечатление такое, что вам известно не только глубокое прошлое, но даже и будущее.
— Для того, кто знает хорошо прошлое, будущее узнать не составляет особенного труда, — сообщил инженер.
— А вы знаете?
— До известной степени. Например, знаю, кто будет жить в вашей квартире.
— Вот как? Пока я в ней буду жить!
«Он русский, русский, он не сумасшедший, — внезапно загудело в голове у Берлиоза, — не понимаю, почему мне показалось, что он говорит с акцентом? Что такое, в конце концов, что он несет?»
— Солнце в первом доме, — забормотал инженер, козырьком ладони прикрыв глаза и рассматривая Берлиоза, как рекрута в приемной комиссии, — Меркурий во втором, луна ушла из пятого дома, шесть несчастье, вечер семь, в лежку фигура. Уй! Какая ерунда выходит, Владимир Миронович!
— А что? — спросил Берлиоз.
— Да... — стыдливо хихикнув, ответил инженер, — оказывается, что вы будете четвертованы.
— Это действительно ерунда, — сказал Берлиоз.
— А что, по-вашему, с вами будет? — запальчиво спросил инженер.
— Я попаду в ад, в огонь, — сказал Берлиоз, улыбаясь и в тон инженеру, — меня сожгут в крематории.
— Пари на фунт шоколаду, что этого не будет, — предложил, смеясь, инженер, — как раз наоборот: вы будете в воде.
— Утону? — спросил Берлиоз.
— Нет, — сказал инженер.
— Ну, дело темное, — сомнительно молвил Берлиоз.
— А я? — сумрачно спросил Иванушка.
На того инженер не поглядел даже и отозвался так: