Адам. В кухне? В кухне? Зачем же я буду в кухне сидеть, когда «Фауст» идет?
Аня расставляет на столе посуду.
Адам. На полтора месяца на Зеленый Мыс! (
Ева. Так!..
Аня. Так. Стакан чужой! Дараганов стакан.
Адам. Куплю стакан. Куплю Дарагану пять стаканов.
Аня. Где вы купите? Нету стаканов.
Адам. Без паники! Будут стаканы к концу пятилетки! Да... вы правы, Анна Тимофеевна. Именно в кухне я должен быть сейчас, ибо я хотел вычистить желтые туфли. (
Аня. Ах, завидно на вас смотреть, Ева Артемьевна[7]. И красивый, и инженер, и коммунист.
Ева. Знаете, Анюточка, я, пожалуй, действительно счастлива. Хотя... впрочем... черт его знает!.. Да, почему вы не выходите замуж, если вам уж так хочется?
Аня. Все мерзавцы попадаются, Ева Артемьевна. Всем хорошие достались, а мне попадет какая-нибудь игрушечка, ну как в лотерее! И пьет, сукин сын!
Ева. Пьет?
Аня. Сидит в подштанниках, в синем пенсне, читает графа Монте-Кристо и пьет с Кубиком.
Ева. Он несколько хулиганистый парень, но очень оригинальный.
Аня. Уж на что оригинальный! Бандит с гармоникой. Нет, не распишусь. Он на прошлой неделе побил бюрократа из десятого номера, а его из профсоюза выкинули. И Баранову обманул, алименты ей заставили платить. Это же не жизнь!
Ева. Нет, я проверяю себя, и действительно я, кажется, счастлива.
Аня. Зато Дараган несчастлив.
Ева. Уже знает?
Аня. Я сказала.
Ева. Ну это свинство, Аня!