— Я грязный, я его запачкаю, — сказал Левий, глядя в землю.
— Сейчас тебе дадут поесть.
— Я не хочу есть, — ответил Левий.
— Зачем же лгать? — спросил тихо Пилат. — Ты ведь не ел целый день, а может быть, и больше. Ну, хорошо, не ешь. Я призвал тебя, чтобы ты показал мне нож, который был у тебя.
— Солдаты отняли его у меня, когда вводили сюда, — ответил Левий и добавил мрачно: — Вы мне его верните, мне его надо отдать хозяину, я его украл.
— Зачем?
— Чтобы веревки перерезать, — ответил Левий.
— Марк! — крикнул прокуратор, и кентурион вступил под колонны. — Нож его мне дайте.
Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязный хлебный нож и подал его прокуратору, а сам удалился.
— А у кого взял нож?
— В хлебной лавке у Хевронских ворот, как войдешь в город, сейчас же налево.
Пилат поглядел на широкое лезвие, попробовал пальцем, остер ли нож, зачем-то, и сказал:
— Насчет ножа не беспокойся, нож вернут в лавку. А теперь мне нужно второе: покажи хартию, которую ты носишь с собой и где записаны слова Иешуа.
Левий с ненавистью поглядел на Пилата и улыбнулся столь недоброй улыбкой, что лицо его обезобразилось совершенно.
— Все хотите отнять? И последнее, что имею? — спросил он.
— Я не сказал тебе — отдай, — ответил Пилат, — я сказал — покажи.
Левий порылся за пазухой и вынул свиток пергамента. Пилат взял его, развернул, расстелил между огнями и, щурясь, стал изучать малоразборчивые чернильные знаки. Трудно было понять эти корявые строчки, и Пилат морщился и склонялся к самому пергаменту, водил пальцем по строчкам. Ему удалось все-таки разобрать, что записанное представляет собою несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков. Кое-что Пилат прочел: «Смерти нет... Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты...»
Гримасничая от напряжения, Пилат щурился, читал: «Мы увидим чистую реку воды жизни... Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл...»
Тут Пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента он разобрал слова: «...большего порока... трусость».
Пилат свернул пергамент и резким движением подал его Левию.