Дядя Коля — брат матери — Николай Михайлович Покровский, врач-гинеколог, у которого жили во время приезда в Москву киевские Булгаковы.
10
Лиля — двоюродная сестра М. А. Булгакова — Илария Михайловна Булгакова. Училась в предреволюционные годы на филологическом факультете Киевских высших женских курсов, жила в эти годы у Булгаковых и была дружна с ними.
11
Это письмо уже не застало Н. А. Булгакову-Земскую в Москве, она к тому времени вернулась к мужу в Царское Село. В Москву, на квартиру Н. М. Покровского, в это время уже приехала из Петрограда сестра Варвара Афанасьевна. Она и отправила письмо в Царское Село.
12
По свидетельству Н. А. Земской, М. А. Булгаков ездил в начале декабря 1917 г. в Москву с целью получить освобождение от военной службы по болезни (истощение нервной системы). Однако в этот раз он не был демобилизован. Пришлось вернуться снова в Вязьму и оставаться «против воли там, в глуши, без связи с Киевом, без связи с семьей, по которой Михаил Афанасьевич всегда сильно тосковал, переживая мучительную тревогу за мать и младших братьев и сестер, не зная, что творится в Киеве».
В феврале 1918 г. он снова ездил в Москву на переосвидетельствование и был демобилизован по состоянию здоровья. Вернувшись в Вязьму, он немедленно оставил работу там и через Москву уехал вместе с женой в Киев к матери.
13
По пути в Москву в декабре 1917 г. М. А. Булгаков проехал дальше на восток, в Саратов, родной город жены, чтобы повидаться с ее семьей и выполнить ее поручения к отцу и матери. Поездка была крайне трудной: транспорт был разрушен, с фронта хлынули толпы солдат, поезда осаждались массами солдат и пассажиров. Виденное им затем нашло отражение в романе «Белая гвардия» и в других произведениях.
14
Костя — двоюродный брат М. А. Булгакова.
15
Н. А. Земская в своих примечаниях к письму отмечает: «Письмо... написано красными водянистыми чернилами».
16
Об этом периоде жизни Булгакова мы читаем в дневнике советского писателя Ю. Л. Слезкина (1885–1947): «С Мишей Булгаковым я знаком с зимы 1920 г. Встретились мы во Владикавказе при белых. Он был военным врачом и сотрудничал в газете в качестве корреспондента. Когда я заболел сыпным тифом, его привели ко мне в качестве доктора. Он долго не мог определить моего заболевания, а когда узнал, что у меня тиф — испугался [...] и сказал, что не уверен в себе, [...] позвали другого.
По выздоровлении я узнал, что Булгаков болен паратифом. Тотчас же, еще едва держась на ногах, пошел к нему с тем, чтобы ободрить его и что-нибудь придумать на будущее. Все это описано у Булгакова в его «Записках на манжетах». Белые ушли — организовался ревком, мне поручили заведование подотделом искусств, Булгакова я пригласил в качестве зав. литературной секцией. Там же, во Владикавказе, он поставил при моем содействии свои пьесы «Самооборона» — в одном акте, «Братья Турбины» — бледный намек на теперешние «Дни Турбиных». Действие происходит в революционные дни 1905 г. в семье Турбиных — один из братьев был эфироманом, другой революционером. Все это звучало весьма слабо. Я, помнится, говорил к этой пьесе вступительное слово.
По приезде в Москву мы опять встретились с Булгаковым, как старые приятели, хотя последнее время во Владикавказе между нами пробежала черная кошка...»
17
...И что ее нужно снять с репертуара!.. (отзыв скверный, хотя исходит единолично от какой-то второстепенной величины). —