До поздней ночи шевелится, покупает и продает, ест и пьет за столиками народ, живущий в невиданном еще никогда торгово-красном Китай-городе».
Но для Булгаковых наступающие дни будут тяжелейшими...
Обратимся к записям Надежды Афанасьевны Булгаковой-Земской, которые она делала как комментарии к письмам Булгакова:
«[Следующее письмо] написано было М[ихаилом] А[фанасьевичем] сестре Надежде из М[осквы] в Киев в феврале 1922 г. — после смерти матери Варвары Михайловны. Она умерла в ночь на 1-е февраля 1922 г. от тифа в Киеве в квартире своего второго мужа Ив[ана] Павл[овича] Воскресенского.
М. А. смертью матери был потрясен. Письмо это — вылитая в словах скорбь: обращаясь к матери на Ты (с большой буквы), он пишет ей о том, чем она была в жизни детей; пишет о необходимости сохранить дружбу всех детей во имя памяти матери... Мих[аил] Аф[анасьевич]... взял это письмо у сестры «посмотреть» и не вернул...»
Незадолго до своей смерти, лежа в постели безнадежно больным, М. А. сказал сестре Надежде: «Я достаточно отдал долг уважения и любви к матери, ее памятник — строки в “Белой гвардии”».
Это было в ноябре 1939 г. (перед отъездом М. А. на лечение в санаторий «Барвиха». Разговор шел о биографии и биографах (о них М. А. отзывался нелестно). М. А. хотел сам писать биографию — воспоминания (м. б. биографический роман).
Сохранились небольшие кусочки из дневника М. А. Булгакова, который он вел в эти и последующие годы. К счастью, сохранились записи именно этого периода. 9 февраля он записывает: «Идет самый черный период моей жизни. Мы с женой голодаем. Пришлось взять у дядюшки немного муки, постного масла и картошки. У Бориса миллион. Обегал всю Москву — нет места. Валенки рассыпались».
Тем не менее он продолжает и в этих условиях заниматься литературой. 14 февраля он записывает: «...Вечером на Девичьем поле в б. Женских курсах (ныне 2-й университет) был назначен суд над «Записками врача». В половине седьмого уже стояли черные толпы студентов у всех ходов и ломились в них. Пришло [нес]колько тысяч. [...]
Верес[аев] очень некрасив, похож на пожилого еврея (очень хорошо сохранился). У него очень узенькие глаза с набрякшими тяжелыми веками, лысина. Низкий голос. Мне он очень понравился. Совершенно другое впечатление, чем тогда на его лекции. [...] Говорит он мало. Но когда говорит, как-то умно и интеллигентно у него выходит. [...]»
На следующий день Булгаков записывает: «Погода испортилась. Сегодня морозец. Хожу в остатках подметок. Валенки пришли в негодность. Живем впроголодь. Кругом должны. «Должность» моя в военно-редакционном совете сводится к побе[гушкам], но и то спасибо...»
70
Булгаков Иван Афанасьевич (1900–1968) — брат Михаила Афанасьевича. После гражданской войны оказался за границей, в Париже.
71
Борис Михайлович Земский. В письме брату — Андрею Михайловичу — он писал о себе: «...Я сейчас состою постоянным членом Научно-технического комитета и управл[ения] его делами, кроме того продолжаю состоять сотрудником ЦАГИ [Центральный аэродинамический институт им. Жуковского. —
72
Н. Т. К. — Научно-технический комитет.
73
М. Д. — Мария Даниловна, жена Б. М. Земского.
74