— Товарищи, все-таки, я думаю, давайте с «Днями Турбиных» кончим (См.: Искусство кино. 1991. № 5. С. 132–140).
Процитированная стенограмма имеет немаловажное значение для понимания сложившейся ситуации вокруг пьес Булгакова. К их запрещению призывала не только правящая московская Кабала, но и украинские коммунисты-националисты (кстати, Сталин надолго запомнил эту встречу с украинскими писателями, дорого она им стоила!). Сталин с трудом сдерживал их натиск. «Бег» уже пришлось уступить... Отметим при этом, что Сталин счел необходимым довести до сведения мхатовцев, что сделал он это под натиском сверхактивных ультракоммунистов и комсомольцев. Эта реплика вождя, разумеется, стала известна и Булгакову, как и то, что генсек многократно выступал в его защиту. И весьма прозрачным поэтому кажется один из эпизодов романа о дьяволе, в котором Понтий Пилат с гневом и горечью говорит великому Правдолюбцу:
«Слушай, Иешуа Га-Ноцри, ты, кажется, себя убил сегодня... Слушай, можно вылечить от мигрени, я понимаю: в Египте учат и не таким вещам. Но сделай сейчас другую вещь, покажи, как ты выберешься из петли, потому что, сколько бы я ни тянул тебя за ноги из нее — такого идиота, — я не сумею этого сделать, потому что объем моей власти ограничен. Ограничен, как все на свете... Ограничен!!»
Еще более прозрачен этот эпизод в несколько иной авторской редакции:
«Слушай, можно вылечить от мигрени, я понимаю: в Египте учат и не таким вещам. Но ты сделай сейчас другое — помути разум Каиафы сейчас. Но только не будет, не будет этого. Раскусил он, что такое теория о симпатичных людях, не разожмет когтей. Ты страшен всем! Всем! И один у тебя враг — во рту он у тебя — твой язык! Благодари его! А объем моей власти ограничен, ограничен, ограничен, как все на свете! Ограничен!»
Писатель прекрасно понимал, что тяжкое время для него только начинается...
688
В дневнике Е. С. Булгаковой отражен ход работы над либретто «Черное море». С предложением на эту тему (о разгроме белогвардейцев в Крыму) к нему обратилось руководство Большого театра и композитор С. И. Потоцкий. Вскоре Булгаков записал в тетради: «Черное море». Либретто оперы. Начато 16.X.1936 г. [...] Фрунзе (Михайлов). В сентябре 1920 г. назначен ком. армиями Южного фронта [...] 6/XI Фрунзе был в штабе 1 и 2 конных армий, разговаривал с Буденным и Ворошиловым [...] Фрунзе: «Доведите атаки во что бы то ни стало до конца [...] Открытая атака живой силой [...]».
Изучив источники и литературу по теме (среди них — собрание сочинений М. В. Фрунзе, труды С. М. Кирова, С. И. Гусева и других), Булгаков в течение месяца неотрывно работал над либретто и 18 ноября 1936 г. завершил работу. И хотя либретто было одобрено театром и композитором, Булгаков вскоре приступил к его переработке, существенно усиливая революционную часть текста. Главная идея булгаковского произведения заключается в том, чтобы показать закономерность, а следовательно, и неизбежность краха белого движения, не пользовавшегося поддержкой народных масс.
689
В этот день Н. А. Булгакова-Земская навестила старшего брата и передала письмо от дочерей Ольги и Елены. В знак благодарности и на память М. А. Булгаков подарил им свою фотографию с этой надписью.
690
А. А. Нюренберг (урожд. Горская) — мать О. С. Бокшанской и Е. С. Булгаковой. Постоянно проживала в Риге. Все публикуемые письма О. С. Бокшанской к матери написаны на машинке и отправлены из Москвы в Ригу.
691
Речь идет о Е. В. Калужском.
692
Эрдман Борис Робертович (1899–1960) — советский театральный художник, брат драматурга Н. Р. Эрдмана.
693
Н. А. Захаров — лечащий врач М. Булгакова.
694
ebooksa