Том 10. Письма. Дневники

Имеется в виду В. И. Немирович-Данченко.

695

Речь идет о А. А. Фадееве.

696

Михаил Афанасьевич очень часто посещал эту семью, отдыхая душой в беседах и за игрой в винт.

697

В память о М. А. Булгакове В. В. Дмитриев рисовал комнату, в которой писатель провел последние дни жизни.

698

К написанию творческой биографии М. А. Булгакова П. С. Попов приступил после первого заседания комиссии по литературному наследству писателя под председательством А. А. Фадеева, состоявшегося 14 марта 1940 г.

699

Последняя пьеса М. Булгакова — «Батум» (см. прим. 511–512, а также т. 9).

700

А. М. Файко выступал с речью на траурной панихиде по М. А. Булгакову 11 марта 1940 г., в которой, в частности, отмечал: «Михаил Афанасьевич был [...] драматургом не только потому, что он писал пьесы для театра хорошо, знал его актеров и любил сцену, а потому, что он ощущал жизнь как действие. Для него жизнь всегда была актом, каким-то неожиданным поворотом, каким-то открытием. Острота его чувства, как драматурга, была в самом настоящем смысле слова потрясающей.

Когда Михаил Афанасьевич писал свои последний роман, то, мне кажется, этот роман он писал тоже как драматург. Потому что каждая глава, каждая небольшая сцена этого романа были насыщены глубокой, неожиданно вскрывающей жизнь деятельностью. Этот роман был и фантастичен, и философичен, и лиричен, и в нем было то глубокое чувство быта, конкретности и запаха жизни, которое давало ему возможность открывать в каждом лице, в каждом повороте, в каждом действии все новые и новые краски.

Темперамента Михаил Афанасьевич был потрясающего. В последние дни, незадолго перед кончиной, он все еще работал и диктовал своей жене Елене Сергеевне правку глав этого последнего романа. Он не мог писать сам, в комнате было темно, но каждое его слово вскрывалось ярким светом — так он пластически, так действенно ощущал каждую реплику в своем произведении.

Михаил Афанасьевич был писателем глубокого этического чувства [...] Он был очень требователен к людям, но глубоко привязчив и жаден до настоящего человеческого [...]

Наряду с этим темпераментом и колоссальной энергией, которая в нем клокотала, он умел работать методично, последовательно и систематично. Когда он обращался к прошлому — [...] он изучал материал с скрупулезной точностью [...]. Его слово — всегда верное, попадающее всегда в цель — было результатом того, как нужно сказать и как это звучит со сцены. В его беллетристических прозаических вещах это слово звучало умно, сценично, трибунно, заражающе».

701

Имеется в виду статья И. В. Миримского «Социальная фантастика Гофмана», опубликованная в журнале «Литературная учеба». 1938. № 5.

702