Обнажая запреты

Рассветная сырость отступает, капитулируя перед теплом во взволнованном сердце. Это определённо оттепель.

Спустя полтора часа беготни по дому я открываю пошире окно и торопливо закапываю окурок в кадке с фикусом. Слышится скрип тяжёлых ворот. Что-то мать сегодня рано. На всякий случай молюсь, чтобы аромат оладий перебил слабый запах табака. Хотя едва ли кто-то там на небе станет покрывать моё пагубное пристрастие. Однако, вместо скрежета ключа в замке раздаётся аккуратный стук в дверь.

— Эй… Боже, что стряслось?

Меньше всего я ожидаю спозаранку встретить на пороге своего дома заплаканную подругу. Вернее, сверкающую деревянной улыбкой во весь рот. Что в сочетании с густыми потёками туши под глазами никак не зрелище для слабонервных.

Глава 31

Не такой, как все

Анна

— Всё пучком, родная! — Лана вскидывает руку и слабо шевелит пальцами в знак приветствия. — Хозяйка подселила в квартиру трёх уголовников, и мы с соседкой по комнате всю ночь стояли на баррикадах. В связи с чем ребятки сильно огорчились, расценили это как знак неуважения и поставили нас на счётчик. Поэтому я ударяюсь в бега. Вот зашла попрощаться.

— Боже… — повторяю, комкая в руках передник. Сердце от жалости ухает вниз. — Давай, я на работе попрошу аванс. Там совсем немного, но хоть что-то. На первое время.

Что-нибудь более весомое мой мозг генерировать просто отказывается. Разве такое в современном мире возможно? Мрак.

— Расслабься, Ань, ты чего? Шучу. Шутка, понимаешь, ну? Ладно, признаю — слишком жёстко для тебя. Нельзя быть такой легковерной, подруга. Нас просто культурно попросили съехать. У неё дочь замуж выходит через две недели. Квартиру хочет молодым подарить. Думала у тебя воспользоваться интернетом, подыскать себе что-нибудь подходящее. Ого, — она делает шаг вперёд, вытягивает шею и заглядывает мне за спину. — Чем это так райски пахнет?

— Блинов нажарила, — пошатываюсь, отступая в сторону. Ну и шуточки. — Заходи, чаю попьём.

— Вот блин, — кривится Лана спустя пару минут, поймав своё отражение в зеркальной дверце холодильника. — И это я такой пандой через полгорода ехала… Чудное утро! Просто диво.

— А что всё-таки случилось? — кошусь на то, как она стирает чёрные разводы ватным диском, выуженным из сумочки.

— Да так, накипело, — неопределённо пожимает Вертинская плечами. — Всего понемногу на мозг накапало, пока через глаза не потекли излишки. Не бери в голову. У тебя жизнь спокойная, светлая. Вот и незачем в этот мрак соваться. Кстати, я вечером поздно заходила, тебя дома не было. Неужели, Артёму счастье обломилось?

— Нет, — отмахиваюсь болезненно.

Окинув меня внимательным взглядом, Лана выкидывает в мусорное ведро использованные диски, затем обходит стол с другой стороны. Я придвигаю к ней пузатую кружку с чаем и подпираю подбородок рукой. На бодром лице отпечатков недавних слёз как будто не было. Не видела бы своими глазами — продолжила бы думать, что у этой заводной оптимистки совсем не бывает приступов слабости.

— Когда ты в последний раз ела? — отмахиваюсь от возмутившегося было чувства такта, наблюдая, с какой впечатляющей скоростью она расправляется с нехитрым завтраком.

В конце концов глупо смущаться перед человеком, с которым чего только не обсуждалось. Вплоть до фасонов нижнего белья.

— Не-а… — качает она головой дожёвывая.

— Что нет?