Обнажая запреты

— Надеюсь, что уже скоро, — Артём перестаёт улыбаться. Я готова поклясться, что впервые вижу его таким серьёзным. — Потанцуешь со мной?

— Здесь?

— Почему бы и нет?

— Под стрекот сверчков?

— Под любую песню из твоего плей-листа, — отзывается Старшинов, кивая на мой телефон.

Я скептически просматриваю список треков, годных разве что переполошить весь берег. Палец привычно замирает над нашей с Севером песней. Хотя, когда это она успела стать нашей? Когда они со Стасом надирались летними вечерами во дворе, а я, прильнув к оконному стеклу, кусала губы, любуясь его профилем? Или, может, когда он в первый раз насильно целовал меня в машине, вернувшись из армии?

Неважно. Наши «Полюса» теперь действительно разошлись. Я, кажется, выгорела. Не осталось даже слёз по нему. Ни-че-го. Только мелкая, на вид абсолютно незаметная дрожь.

— Подключи.

Артём тянется к парапету за наушниками. Один вставляет мне в ухо, второй — себе. Я включаю случайно затесавшуюся среди рок баллад минусовку, медлю пару секунд, прежде чем вложить пальцы в протянутую ладонь. Он требовательно тянет меня за руку, привлекая к себе, и я совсем не сопротивляюсь, оказавшись прижатой к мужской груди.

Воздух пропитан влагой выпавшей росы. Озябшие мышцы расслабляются, согретые жаром жилистого сильного тела. В эпицентре танца нежность, бесчисленность её оттенков: от трепета, до уязвимости. Повинуясь партнёру, едва-едва передвигаю ноги, хватаюсь крепче за широкие плечи… любуюсь.

Артём ведёт полуприкрыв веки. Усталость оставила тёмные поцелуи под его глазами, заострила мягкие черты лица, делая их более резкими, хищными даже. Этот мужчина — противоречие. Внимательный и понимающий, с обезоруживающей улыбкой и душой нараспашку, а вот хватка — железные тиски, сожмут — не вырвешься. А мне больше некуда рваться. Сердце просит покоя.

— Отличный выбор, — произносит он негромко.

Его дыхание оседает теплом на губах, и мы встречаемся глазами. Пристальный взгляд блестит словно пьяный, хоть в дыхании Артёма угадывается только выпитая кола.

Он целует осторожно, словно спрашивая разрешения, а внутри меня каждый нерв жжётся смятением. Жечься — жжётся, а отстраниться не пытаюсь.

Даже в мыслях.

Совсем.

Я заставляю себя расслабиться, зарываюсь напряжёнными пальцами ему в волосы и жжение проходит. Лишь отдаётся опустошением в каждом позвонке, тоской по другим губам, застрявшей в суставах. Кое-как перебарываю себя и наконец-то полностью отдаюсь в его власть.

— Мне нужно позвонить домой, — прячу глаза, едва Артём отстраняется. — Мама наверняка переживает.

Я сообщаю матери, что всё в полном порядке, затем деловито помогаю ему выбросить картонные боксы из-под картофеля фри в урну. Стараюсь улыбаться. Натянуто так, избегая встречаться взглядами.

По крайней мере стоит поблагодарить его за первое в моей жизни свидание: необычное, нежное, романтическое. Такое, каким оно и должно было стать ещё пару лет назад, не втемяшь я себе в голову чёртова Севера. Главное теперь не утащить Артёма за собой на дно. Потому что, кажется, он всё-таки не до конца отдаёт себе отчёт, насколько я безнадёжна.