«Почему я вспомнил это лишь сейчас?»
— Придурок, что ты делаешь?!
«Первый раз вспомнил эту часть разговора!»
— Спасаю Риму!
— Как ты ее спасешь, идиот?!!
Хауз был очевидно сильнее меня, мы уже успели это выяснить. Он ударил меня головой и попытался вырваться, что успешно сделал. Но я снова вцепился в него… Не знаю, что двигало мной в тот момент. Я просто знал. Знал, что ее еще можно спасти. Есть какой-то вариант…
Хауз вывернул руку, поддал мне в челюсть, отчего та громко хрустнула. Я потерял ориентацию, после чего последовал пинок, окончательно отправивший меня в нокаут…
Да… да, я помню… Та сигда… Звезда, крест, дуга, волокно дракона и имя: «Ирлия», написанное волнистыми буквами, делающими слово монотонно одинаковым, словно кто-то просто расписал ручку. Полный набор значений гранда для королевской сигды.
Я открыл глаза. Хауз боролся с восставшим кошмаром. Он явно его ненавидел. Кошмар полностью изменился за время их разговора наверху. Теперь тот был больше похож на человека — на Риму. Зубы вырастали сразу из губ, пальцы — длинные иглы, ноги — остроконечные пирамиды. Удивительно, как такое хаотичное изменение смогло достигнуть столь идеальных форм, прямо какая-то… магия.
«Магия… Магия!» — и тут меня осенило.
Кошмар становился сильнее на глазах. Тот снова вернул себе способность выпускать иглы, но теперь еще более направленно. Кажется, Хауз уже не мог справится с натиском сумасшедшего существа и начал пропускать атаки, пока вовсе не влетел с треском в стену. Кошмар точно был разумен. Он медленно подошел к окоченевшей туше Хауза и поднял того за горло. Но он вместо того, чтобы посмотреть на своего убийцу, посмотрел на меня. Его взгляд не был жесток, он был полон надежды и мольбы.
Я сунул руку в карман и достал оттуда мятую бумажку. «Вот оно!» — мигом встав на ноги я бросился к Хаузу, тот среагировал моментально и из последних сил закричал, впиваясь «когтями» в кошмар, дабы отвлечь:
— Отпусти Риму, уродина!!!
И одним метким ударом я внедрил сигду в полужидкое тело. Спустя еще секунду комнату озарил свет. Он был настолько ярок, что пришлось зажмуриться, но я не отпускал руку. Сначала было тепло, потом становилось горячее, пока руку не стало жечь. Но я держал. Я не хотел отпускать. Я думал, что если отпущу этот пучок хоть на секунду, то Рима так же ускользнет от меня. И вот жар постепенно стал уменьшаться, а пучок света тяжелеть. Как только он перестал прожигать глаза даже сквозь закрытые веки, я открыл их, судорожно подхватив второй рукой того, кто там был. На моих руках в целости и сохранности лежала Рима. Полностью открытая, та блаженно спала. Я пал на колени не то от усталости, не то от счастья и прижал ее как можно крепче. Я больше не хотел отпускать ее. Я больше не хотел подвергать ее всему этому. Я более не хотел видеть, как она страдает…
— Чертов безумец, — раздался голос.
Я наконец вернулся в реальность и поднял свои мокрые глаза на Хауза, пожиравшего второй листок.