Разрешение, данное «частной экспедиции», отозвали. Но это был тревожный звонок. Биплан представлял собой большую ценность, так что и другие «частные археологи» могли заинтересоваться им. И некоторые, возможно, решат обойтись без одобрения властей. Беспокойство о судьбе машины возрастало еще и на фоне участившихся сообщений о таянии гренландских ледников. Самолету и останкам тех, кто покоился на борту, угрожали как природные катаклизмы, так и человеческая алчность. Действовать надо было срочно.
Кинг снова призвал на помощь своего друга Монта Смита, президента ассоциации «птеродактилей». Ему удалось поговорить, пусть и на бегу, с вице-адмиралом Вивиен Креа, которая в то время была вторым по рангу высшим офицером Береговой охраны.
Креа все очень уважали еще и благодаря ее особому статусу в ветеранском сообществе: она, как и некоторые другие, носила шутливое звание «древний альбатрос». Так именовали очень долго служивших в Береговой охране пилотов.
Вице-адмирал поручила заняться спасением «Груммана» капитану Майку Эмерсону, который в то время занимал тот же пост, с которого некогда ушел в отставку Том Кинг.
В феврале 2008 года Эмерсон вошел в отдел авиации, располагавшийся на третьем этаже штаб-квартиры Береговой охраны. Он с минуту постоял в озадаченности, глядя на перегородки, разделявшие кубикулы, в которых сидели сотрудники. А потом свалил целую кипу бумаг на стол одного из проектных менеджеров – мастера-главного старшины Джона Лонга.
– Слушай, – сказал капитан, – может тебе удастся разобраться в этом деле?
В бумагах содержалась краткая история самолета «Грумман дак».
Джон Лонг вместе с коммандером Джо Диром, которого позже заменил коммандер Джим Блоу, следующие две недели, как неутомимые историки-следопыты, перерыли архивы, чтобы отыскать рассекреченные отчеты, карты и прочие детали маршрутов Притчарда и Боттомса. Они нашли фотографии, проанализировали непроверенную информацию и даже слухи о самолете, экипаже, а также о последнем вылете этой машины. Они корпели над данными радаров, схемами движения ледников и проследили семейную историю каждого из членов команды. Одной из их задач было связаться с родственниками и узнать, как те относятся к возвращению останков героев на родину. Также нужно было взять образцы ДНК у близких, чтобы идентифицировать фрагменты тел или кости – то, что удастся найти.
В 2008–2009 годах с помощью радаров и гидролокаторов было определено предположительное место, в котором можно было бы копать. К 2010 году задачи экспедиции были более или менее четко сформулированы. Но руководству Береговой охраны понадобились внешние эксперты, которые помогли бы осуществить этот проект. И тут появился Лу.
Лучано (коротко – Лу) Сапиенза был старшим из четырех сыновей в семье. Он провел детство в штате Нью-Джерси, недалеко от Нью-Йорка, в пригороде, находящемся примерно в сорока пяти километрах от Манхэттена. Его отец, ветеран Второй мировой, служивший во флоте, работал менеджером по импорту и экспорту в фирме-поставщике, обслуживавшей пивоваренный рынок.
Мать Лу основала организацию «Ассоциация графства Сомерсет», оказывающую помощь людям с задержками развития, и работала в ней исполнительным директором. Это хорошо согласовалось с необходимостью заботиться об одном из братьев Лу, у которого диагностировали психическое отставание.
В детстве Лу был тихим и замкнутым, в какой-то мере «маменькиным сынком».
Рядом с их домом находился лес, где мальчик часто играл, воображая себя участником разных фантастических историй и приключений. Как-то он заигрался, и очнулся только тогда, когда прогремел, как гром, голос его матери, зовущей пропавшего сына. В испуге он помчался домой.
Лу ходил в приходскую школу при церкви, и как-то раз выиграл фотоаппарат в конкурсе, объявленном одним из журналов. Лу вспоминал об этом так:
– Я дружил с одной девочкой, и наша наставница, сестра Мэри Лоуренс, сказала: «Будь джентльменом, уступи фотоаппарат ей». Но я отказался, потому что уж очень мне хотелось его получить. Тогда монахиня устроила испытание – загадала число от нуля до десяти. Лу назвал «три» и угадал. Желанная вещь, фотоаппарат Imperial Satellite 127, похожая на небольшой кубик, достался ему.
Так Лу Сапиенза открыл свое первое призвание.
– Я один из тех, кто часто думает о том, что родился не в свой век, – говорил он мне. – Оглядываясь назад, я понимаю, что фотография была для меня возможностью удержать прошлое. Я неравнодушен к тому, что было и прошло.
Однако до того, как всерьез заняться фотографией, Лу сделал странный «маневр» в сторону духовной карьеры. Сразу по окончании средней школы, то есть лет в пятнадцать, его отдали в семинарию, где он проучился два года. Но святые отцы предложили ему покинуть заведение (в противном случае они бы его оттуда просто вышвырнули).
– Ничего серьезного я не совершил. Это были мелочи – что-то там насчет девочек, – пояснял мой собеседник.
В результате он оказался в старшей школе для мальчиков. Там он завел нескольких друзей, но по-настоящему спокойно и комфортно ему было лишь с камерой.