Мать была молчаливой, часто раздражалась на Иринку. Та, грустная, подходила к сестре, жаловалась:
— Папа болен, мне ведь тоже нелегко. А мама сердится на меня — этим горю не поможешь. Я-то ни при чем тут…
Лиза усаживала сестру рядом на крылечко, приглаживала ее волнистые волосы, называла ее так же, как отец:
— Ничего, Аринушка, потерпи. Не сердись на маму и будь поспокойней — уж очень ты егоза.
— «Уж очень». Как бы не так!
— Ну вот вчера.
— Что вчера? — сразу прицепилась Иринка, готовясь дать отпор.
— Вчера я только приехала, прошел какой-то час, а тебя уже и след простыл. Мама тебе хотела что-то поручить, а ты исчезла.
Грызя ноготь большого пальца, Иринка сказала:
— В городки играла…
— Да это же мальчишечья игра! — удивилась Лиза. — Тебя могут пришибить этими городками.
Иринка презрительно скривила губы:
— Как бы не так! А насчет «мальчишечьей игры» ты, пожалуйста, Елизавета, брось. — Иринка всегда в минуту раздражения называла сестру полным именем. Но зато, когда Лиза ей потакала, Иринка не скупилась на нежные уменьшительные имена.
— Городки, — продолжала Иринка, — старинная русская игра. Не грешно поиграть и старым, и малым.
— Кто так говорил? — спросила лукаво Лиза.
— Степан Петрович Шатров, — нимало не смутившись, отчеканила Иринка.
— Вот я и чувствую, что ты чужими словами говоришь.
— Э-э, — протянула Иринка, — не в этом соль, — и, улыбнувшись, посмотрела на сестру, — опять скажешь, не своими словами говорю?
— Не своими.
— Чьими же теперь?