Незнакомый с барановичским авиационным фольклором, командир вытаращил глаза.
— Что⁈
— Виноват, сэр. Киношная шутка. Означает орден, который носить почетно, но больно.
— Топай, Ебукентий! — хмыкнул командир. — Надо же, придумали, артисты! Я запомню…
Насчет ордена ожидания, увы, не подтвердились. Борюша коммандер встретила сурово.
— Лейтенант! — сказала, выслушав его доклад. — Пиши рапорт на перевод.
— В истребители, мэм? — воспарил душой Максим.
— На другую базу, мать твою, актерскую!
Он нахмурился.
— Попрошу оставить мать мою в покое. Чем я заслужил твое негодование?
— Ты какого многочлена спорил с Сакушем?
— Не виновен, мэм, он сам ко мне пришел…
— Прекрати паясничать! Здесь тебе не киностудия. Чья инициатива — учебный бой на Рыцарях⁈
— Сакуша, конечно. Я предпочел бы биться с гоблинами.
— Но… Какого… ты согласился?
— Я аристократ и офицер. Меня вызвали на поединок. Не смертельный, как когда-то, но главное не изменилось. Честь рода Аюшей не позволит уронить мне реноме.
— Реноме он вспомнил, комик недоделанный! Ты забыл? У тебя же допуска к боевым полетам не имеется.
— Ну, так бой — учебный.
— Ты, что, специально меня злишь? Сакуш ходатайствовал перевести тебя на Рыцарь! Временно, конечно. Ты хоть представление имеешь, что это за машина?
Максим выдал самую неотразимую улыбку из арсенала Борюша.