Шорох одежды даёт понять, что он начал раздеваться. Щёки жжёт от его близости. Слышно как вверх скользит ткань свитшота... Мужского морозно-древесного запаха становится значительно больше. Пахнет как зимний лес на закате – опасностью. И организм закономерно начинает гнать адреналин: кровь ударяет в голову, дыхание учащается.
– Напоминаю, что за хорошее выполнение тебе завтра положен приятный бонус, – ровно произносит Раду.
– Как будто можно сделать хорошо то, отчего воротит, – шиплю, стараясь не заострять внимание на движение сбоку. Он тем временем неторопливо снимает с себя штаны. И это, с одной стороны, оговорено, а с другой – слишком интимно, чтобы расслабиться и не дразнить лишний раз зверя своей зажатостью.
– Вот это правильная, вдохновляющая на общение тема. – Абсолютно спокойный голос немного сбивает напряжение, возвращая мне обычную язвительность.
– Можно подумать... – огрызаюсь мрачно, намереваясь кратко и ёмко изложить извращенцу, что нормальных людей, вообще-то, вдохновляет другое. Но мысли уносит одновременно с нечаянным поворотом головы.
Я на пару секунд зависаю, таращась на выбитый над низкой резинкой боксеров знак бесконечности и, опомнившись, снова цепляюсь взглядом за полотенце. Ей-богу, чувствую, как рёбра трещат под ударами сердца. Впервые вижу вживую столько покрытого татуировками тела разом. Руки, грудь, бёдра – всё в каких-то надписях, жутких тварях, розах и черепах. Самое страшное, что это всё приходит в движение вместе с Раду. Представить себя прикасающейся к его торсу ещё страшнее, чем прежде. Меня начинает крупно потряхивать.
Непроизвольная реакция сопровождается раскатом хриплого смеха.
– Мне тоже обязательно раздеваться? – всем видом стараюсь показать, что такая необходимость меня нисколько не смущает, но по итогу зажимаюсь, нервно теребя пуговицу на джинсах.
– Так. Тихо. Не трясись ты так.– Командный голос сковывает волю. Жёсткий хват пальцев выше моих локтей заставляет встать к нему лицом. – Сегодня останься в одежде. Вижу, к большему ты неготова. Значит, слушай сюда, Влада. У тебя всего четыре способа справиться с проблемой. Исправить ситуацию не получится – минус один. Игнорировать её – я не позволю. Минус два. Изменить себя... Можно попробовать, но тут нужно время, а его у нас нет. Остаётся пересмотреть своё к ней отношение. Ищи плюсы, Влада. Это в твоих интересах. Иначе очень-очень скоро ты взвоешь, а я жалеть не буду. Всё, перечень закончился. Больше ничего, как ни старайся, ты сделать не сможешь.
Я молчу, стараясь не опускать глаза. Поверх вещей, сброшенных на тумбу, отправляются боксеры... Носок... Второй...
– Пошли.
С беспомощной яростью отбиваю протянутую руку и первой захожу в душевую кабинку. Прямо в одежде как есть. Надеяться, что он оставит даже такую незначительную выходку без внимания глупо.
Толком не успеваю осознать это, как Раду заходит следом. И почти сразу же морщусь от хлынувшего нам на головы потока прохладной воды.
Самообладание даёт очередную трещину.
Мы с вызовом смотрим друг другу в глаза. Стоим так близко, что я чувствую каждый его вдох и выдох.
– Ну чего ждём? Я весь твой. Приступай. – Он с провокационной вальяжностью кивает в сторону полочки с одним-единственным гелем.
Угнетённое перманентным стрессом сознание не вывозит.
Ненавижу психопата. Ненавижу!
– Как же ты, дикарь, меня достал! – Мой голос звенит. Почти не соображая, стягиваю через голову промокший лонгслив и с психом швыряю нам под ноги. – Что смотришь? Помоги мне раздеться, давай я тебя удовлетворю и свали уже к чертям из моей жизни.
А в следующий момент Раду молниеносно пережимает мне шею рукой. Взрывом его терпения меня впечатывает в стену. Смеётся зло, цепляя зубами нижнюю губу. Крылья носа хищно подрагивают прямо напротив моих глаз, потому что поддона касаюсь лишь кончиками пальцев.