Какого черта я родился мужиком и не могу поплакать?
Хочу лечь на мат и рыдать.
А еще так жаль, что моя мать — тренер по чирлидингу. Вот занимался бы я сейчас фехтованием, сразу бы начал угрожать Норе, что проткну себе грудь шпагой, если она не перестанет сводить меня с Лукрецией.
И почему ей вообще так нравится эта девчонка?
Характер у нее отвратительный. Везде сует свой нос. А еще говорит чаще, чем я дышу. И голос у нее писклявый. Внешность у нее самая неприметная. Фигура и в самом деле подростковая: маленькая грудь, маленькая задница. Рост не больше ста пятидесяти пяти сантиметров. Светлая кожа, карие глаза, угольно-черные волосы длиной чуть ниже лопаток.
— Ты готов? — доносится до меня голос Хоббита.
Помяни черта.
Шумно выдыхаю и киваю.
Лукреция отходит от меня на расстояние двух шагов, поднимает вверх руки и выставляет левую ногу перед собой. Она делает короткий выдох и делает шаг ко мне. Я вытягиваю руки к ней, чтобы поймать ее, и Лу наклоняет тело вперед, при этом сделав правой ногой маховое движение назад, и оказывается в прямой стойке на руках. Крепко хватаю ее за талию и выбрасываю ее прямой корпус вертикально вверх. Лукреция совершает поворот на 180 градусов и встает на моей ладони в положение либерти. Спустя тридцать секунд я легко подбрасываю ее и опускаю на ноги, держа за талию.
— Еще раз! — приказывает дьяволица.
Смотрю на часы и удручено поворачиваю голову обратно. Час назад я бы застонал и закатил глаза, но сейчас я просто опускаю руки вдоль тела и смотрю прямо перед собой. Спорить с этой мини-версией Аннализ Китинг просто нет смысла. На каждое мое «Все ведь и так хорошо» она приведет около сотни аргументов, что было «не хорошо». А я так устал сегодня болтать, что не намерен слушать еще и ее глупые аргументы.
В спортзале уже не осталось ни одной живой души, ведь тренировка давно закончилась. Очередная песня Тейлор Свифт только что перестала звучать из колонок, и сейчас здесь так тихо, что слышно, как по окнам бьют капли дождя.
Мы повторяем заход с переворотом еще около двухсот раз, — ну, возможно, я совсем немного преувеличил, — и наконец Хоббит говорит «сойдет».
В это мгновение я больше не могу сдерживаться и закатываю глаза.
Где в этой жизни я оступился? За что Бог меня карает?
Это все из-за той девчонки, кажется, Моники? Мне было восемь, и мы с мамой отдыхали во Флориде. Там я познакомился с прекрасной голубоглазой девчонкой с длинными светлыми волосами. Она улыбнулась мне и сказала, что очень хочет мороженое, поэтому я взял ее за руку, и мы вместе пошли к фургону. Идти до него пришлось около пятнадцати минут по невыносимой жаре. А когда мы наконец туда пришли, и я отдал последние два доллара, что у меня оставались в копилке, она сказала, что передумала и уже не хочет мороженое. Я бросил рожком в нее и испачкал ее красивое розовое платье в цветок, а она стояла и плакала.
Не знал, что Иисус такой злопамятный!
Или, может, это из-за того, что три года назад, когда мы с Амандой ходили в кино, кажется, на «Шпион, который меня кинул» с Милой Кунис, — классный фильм, кстати, но дело не в этом, — перед нами сидела парочка, которая без умолку болтала, и я весь сеанс пинал спинки их кресел ногами, чтобы они заткнулись? Но даже это не помогло, они болтали, как ни в чем не бывало, пока я не вылил на них стакан спрайта. Но я же извинился! Сказал «ой»! Вот только не надо осуждать меня, я пришел посмотреть кино, которое на удивление оказалось очень даже годным и ржачным. Так что я не понимаю, почему я должен был слушать какую-то фигню, которую несла парочка передо мной, вместо крутых диалогов Одри и Морган.
То-то же!
Или все дело в том, что, когда меня выписали из госпиталя после операции на колене, я нагрянул на виллу к Деймону и обломал ему тройничок?