— Овца не может быть длинноногой, Элис. — Закатывает глаза Мэр.
— Значит, она исключение. Ты видела ее ноги? Они длинные. А сама она — настоящая овца! — Вскидывает руками Эл, пока Мэр прыскает со смеху.
Я тоже не могу сдержаться и начинаю смеяться, запрокинув голову к потолку.
— Давай я отвечу вместо тебя? — предлагает Мэри.
— И что ты ему скажешь?
— Что мы сожгли его вещи.
— Но ведь мы не жгли его вещи.
— Еще не вечер. Давай сожжем? — пожимает плечами Элис, и мы втроем снова начинаем хохотать.
Пять минут спустя мы сидим под козырьком на кованых стульях в крошечном внутреннем дворике нашего дома. По крыше по-прежнему стучат капли дождя, нескончаемым потоком льющиеся с небес. Зеленая трава под ногами насквозь пропитана дождевой водой, так что каждая из нас подогнула ноги под себя, чтобы не намочить обувь. Прямо перед нами, в металлической урне, лежат вещи моего бывшего, и мы втроем молча смотрим на них.
— Мы на полном серьезе собираемся их сжечь? — первой начинаю разговор.
— Ну, да, — пожимает плечами Мэр.
— Это неразумно.
— То, что неизбежно, не может быть неразумно69.
— Сделай верный выбор70, — тут же добавляет Элис.
Издаю смешок, а затем, коротко выдохнув, выдаю:
— Это неправильно.
— Ой, да ладно тебе, Лу. Ты ведь ненавидела в нем все.
— Ну, не все, — тихо шепчу я.
Элис вскидывает бровь, и одновременно с ней Мэр.
— У него классная семья, — прикусив губу, продолжаю я.