— Давай сначала поужинаем. Я чертовски проголодался.
Улыбаюсь и прикусываю губу, а затем сажусь за круглый стол с гобеленовой скатертью в мелкий цветочек. В его центре стоит блюдо с пирогом, кажется, мясным, а в кувшине рядом с ним — морс. Остин достает из кармана свечу и устанавливает ее в центр пирога, а затем зажигает ее спичками, лежащими на столе.
— Загадай желание, Мышонок.
Я смотрю на него, затаив дыхание, и понимаю, что мое самое главное желание уже сбылось. Я люблю. И я любима. Я всегда мечтала о такой любви, как у моих родителей. И теперь у меня есть Остин.
— Что, если мое желание уже сбылось?
— Тогда загадай, чтобы изобрели вакцину от рака!
Я усмехаюсь и задуваю свечу. Остин наклоняется ко мне и оставляет на моих губах легкий поцелуй. Смущенно улыбаюсь, пока Остин берет лопатку и кладет кусочек пирога в мою тарелку, а затем отрезает еще один, кладет себе и начинает жадно уплетать. А вот я не могу себя пересилить и приступить к ужину. Кусок в горло не лезет. До сих пор не могу отойти от его признания.
— Мышонок, что происходит? — произносит Остин, закончив с пирогом.
Молчу.
— Иди ко мне, — произносит он, и я неохотно встаю со стула и подхожу к нему. Остин усаживает меня к себе на колени и убирает за ухо прядь моих волос. — Лив, ты не хочешь есть мясной пирог, потому что там много чеснока, а нам еще всю ночь целоваться?
Пихаю его кулаком в грудь.
— Дурак!
Остин смеется и зарывается носом в мою шею. Он нежно проводит по ней своими губами, посылая по моему телу импульсы, от которых я начинаю дрожать.
— Детка, я не вампир, тебе не оттолкнуть меня запахом чеснока, — шепчет он, и его горячее дыхание обжигает мою кожу.
— Ты что, не смотрел «Монстры на каникулах»? — еле-еле ворочая языком, интересуюсь я. Не знаю, как я вообще справилась с таким сложным предложением, учитывая мое размякшее состояние, в которое меня вводят нежные прикосновения губ Остина. — Это глупые легенды. У Дракулы просто была аллергия на чеснок.
— Ты говоришь об этом так, словно этот мультфильм основан на реальных событиях, а сценарий писал сам Дракула, — Остин смеется своим хриплым глубоким смехом мне в шею, отчего я покрываюсь мурашками.
— Конечно.
— Ну да, и Франкенштейн, конечно, тоже существовал.
— Да, и единороги.