– Пропустите, пожалуйста, – попросила я и, вернув трубку на место, объяснила: – Неожиданно приехала наша клиентка.
– Пойду чай заварю, – сказала из коридора Марина.
Через короткое время мы увидели Анну.
– Хоть что-то узнали о мерзавце? – с порога начала она.
– Мы работаем, – ответил Сеня.
– И как? Есть прогресс?
– Да, – кивнул Кузя, – но пока рано делать какие-то выводы.
– Маму сегодня увезли в реанимацию, – прошептала Аня.
Потом она опустилась на диван, закрыла лицо ладонями и заплакала. Я бросилась к посетительнице, села около нее, обняла.
– Все будет хорошо.
– Инфаркт, – прошептала Аня. – Какая же я дура! Мамочка утром не вышла из спальни. А мужик, который занял место моего папочки, вчера свалил куда-то с ночевкой. Спросила у мамусеньки: «А где Юра?» Она ответила: «В командировку улетел, вернется через пару дней».
Аня застучала кулачком по подлокотнику дивана:
– Люблю маму, поэтому не показываю ей своего истинного отношения к ее новому мужу, не хочу расстраивать. Если начну строить ему козьи морды, то мама спросит: «Мурзенька, в чем причина твоего негативного восприятия Юры?» И как ответить? Когда у вас наконец появится хоть что-то, вот тогда и открою рот. А пока веду себя вежливо, приветливо. Мама, конечно, ощущает, что я насторожена по отношению к Рогачеву, но она понимает, что после смерти папы времени мало прошло. Она ценит, что я не устраиваю скандалы с мужиком. Вчера вечером ничто не предвещало беды. Мы поужинали, выпили чаю, угостились пирожными, разошлись по своим спальням. Я встала в одиннадцать, мама спала. Накануне вечером сказала: «Хочу поваляться в кровати, завтра никаких дел нет. Устрою себе праздник лени». Поэтому не заглянула к ней и уехала в салон краситься и стричься – вечером собиралась к Маше Голиной на день рождения. Вернулась домой. Тишина. Дверь в спальню мусечки и Юрия закрыта! Вот тогда забеспокоилась, постучала. Нет ответа. Сначала заколебалась, правильно ли поступлю. Потом подумала, мужика нет, мама одна, неловкой ситуации не случится, распахнула дверь…
Аня опять зарыдала.
– А вот и чаек, – пропела Марина, входя с подносом в офис. – Очень вкусный, успокаивающий. И конфеты шоколадные. Обязательно попробуйте, сама их делаю.
Аня вытерла глаза краем своей бежевой юбки, на ткань сразу переместилась часть макияжа.
– Мама лежала, не двигаясь. Смотрела в потолок, не реагировала на слова. Вызвала «Скорую», машина быстро приехала. Врач не сомневался, что это инфаркт. Мне разрешили сесть около носилок, доктор подключил капельницу, дал кислород. Но от мамулечки не было никакой реакции, она была как мертвая, но дышала.
Аня опять утерлась юбкой, та теперь почти вся стала разноцветной.
– В больнице ее сразу отправили в реанимацию. Я положила деньги на депозит, спросила у доктора: «Что с мамой? Ее вылечат?» Он ответил: «Сделаем все возможное». Медсестра оказалась более разговорчивой, шепнула: «У Евгении Петровны все сложно. Сначала, похоже, случился инфаркт, а потом инсульт».