— Это всего лишь копия, так что нет смысла выхватывать ее из моих рук.
Он хорошо знал, как проворачиваются такие дела. Одно время — когда спрос на вестерны резко упал и в моду вошли криминальные боевики — ему довелось поработать над сценами шантажа и вымогательства.
— Адресовано Уильяму Бронсону. «Дорогой Билл, мы убили Тейлора. Следовало надавить на него гораздо раньше. Почему бы теперь не заткнуться? Твой Гарри».
Пэт чуть помедлил, прежде чем еще раз уточнить:
— Письмо датировано третьим февраля двадцать первого года.
Возникла пауза. Затем Гуддорф повернулся к Хелен Кэгл:
— Это ты писала? Я диктовал тебе этот текст?
— Нет, — призналась она испуганно. Вы написали это сами, а я потом вскрыла письмо.
— Понятно. И что вы от меня хотите?
— Много чего, — сказал Пэт и сам умилился чудесному звучанию этих слов.
— Может, уточнишь?
И Пэт стал уточнять, пространно описывая все, чего хотел бы достичь в свои сорок девять лет. Блестящая вырисовывалась карьера. И она обрастала все новыми яркими и сочными подробностями, по мере того как рассказчик поглощал одну за другой три большие порции виски. Особенно часто повторялась одна деталь: Пэт хотел, чтобы его уже завтра назначили продюсером.
— Почему обязательно завтра? — спросил Гуддорф. — Зачем такая спешка?
И тут в глазах Пэта показались слезы — самые что ни на есть искренние и неподдельные.
— Это ведь Рождество, — промолвил он. — Пусть это будет моим рождественским подарком. Я и так потерял впустую кучу времени. Слишком уж долго я этого ждал.
Гуддорф рывком поднялся из-за стола.
— Ни за что! — отрезал он. — Я ни за что не сделаю тебя продюсером. Это будет слишком жестоко по отношению к нашей компании. Лучше уж я предстану перед судом.
У Пэта от изумления отвисла челюсть.
— Что? Ты отказываешься?
— Категорически. Я скорее соглашусь сунуть голову в петлю.